Аркадиана - [6]
Я зачерпываю еще чашку и смотрю на часы. Без двадцати одиннадцать. Работает сейчас только ночной магазин. Придется переться туда... Завтра надо сидеть дома согласно предписанию. Но я люблю выходить вечерами. Меньше вероятности встретить борца за победу коммунизма, впавшего в маразм.
Я накидываю кожанку поверх платья и тихо крадусь из квартиры. Если встретится Валентина Михайловна, то непременно предложит свои услуги по приему любимого ею Саши, а я не хочу одолжений.
В холле тихо. Тетка, оравшая с крыльца, отдыхает... Сидит за стеклышком и сосредоточенно, выпучив глаза, перелистывает какой-то кондуит. Кажется, платежную ведомость. Недоимщиков выявляет... За святым занятием ей, слава богу, не до меня.
На улице я опускаю руку в карман куртки, достаю горсть семечек, и они восстанавливают пошатнувшееся душевное равновесие. Я ласково поглаживаю кожанку... немного потерлась. Привет из лучших времен... Наверное, я семечный наркоман. Я иду по вечерней улице, смотрю под ноги, чтобы не влететь по темноте в колдобину, плюю во все стороны, и в магазин прибываю уже в хорошем настроении. Неважно, что сто двадцать три рубля. Зато я физически чувствую единение с окружающим пространством. Воздух прохладен, возбуждающе пахнет скошенным газоном, донником и мальвами, в кустах громко матерятся, но даже многие пьяные сообщества меня не тревожат. Жизнью обиженные добропорядочные граждане с пеной у рта куда страшнее... Главное, чтобы лосось оказался качественным. Эти фокусники наловчились наполнять банку сплошь субстанцией, которая у них зовется собственным соком. В залитом светом пустом магазине я озабоченно трясу лосося над ухом, проверяя тональность бульканья, но тут из-за стоек доносится визг, и в результате я ничего не слышу. Визг не прекращается. Что все нервные сегодня... На этот раз верещит экспансивная дамочка.
-- Это что, колбаса?! - возмущается она. - Ей сколько лет? Охамели совсем? Я тебе знаешь куда ее засуну! Забыли, кто такие? Это ты мне гнилую кишку, натертую постным маслом, подсовываешь? Мне? Сожрать заставлю весь батон!.. А другой затычкой вставлю!..
-- Изви...ните... - слышится в ответ глубоко почтительный, едва шелестящий голос. - Я сейчас...
-- Что сейчас? Забыла, как на брюхе ползала? Забыла, как по подсобкам строительным шлялась?.. Что? Стоять, бояться! Я не закончила еще!.. Где вторая звезда, ну-ка сюда, одна нога здесь, другая там!..
Как она их, думаю я восхищенно. Продавцов не жалко - два раза меня обсчитывали - но раньше я не слышала, чтобы их морально уничтожали без признаков сопротивления. Я осторожно заглядываю за стеллаж. Там стоит, уперев руку в бок, стройная платиновая красотка в василькового цвета костюме, окутанная белым в ярких розах народным платком с кистями и, стуча колбасным батоном по холодильной стойке, орет, как сирена в тумане, а я не верю своим глазам, потому что дамочка - моя одноклассница Верка Зотова (сейчас-то она не Зотова... а кто?..). Я слышала, что она вышла замуж и куда-то переехала. Что ж она здесь делает? Развелась? Или родителей навещает? С чувством некоторого страха (не наорала бы и на меня под горячую руку) я негромко зову ее:
-- Веер...
Она стремительно оборачивается, слегка щурит глаза и безо всякого перехода, так, что я даже пугаюсь (сейчас и мне попадет колбасой по физиономии) с визгом бросается мне на шею.
-- Ой, Нинка! - кричит она. - Ты здесь? Ты так тут и живешь? Или у своих? Ты ж вроде уезжала... Ой, ну Нинка!.. Ну надо же!..
Две продавщицы - одна в грязном халате, как с мясникова плеча - стоят по стойке смирно и кисло наблюдают наши объятия. Видно что-то им подсказывает, что с ними не завершили. Не дали команды разойтись. Будь они уверены в безлюдности, с удовольствием под шумок врезали бы нам какой-нибудь банкой кетчупа.
-- Как ты их однако, - говорю я с завистью, когда мы размыкаем жаркие объятия и переходим на нейтральный тон. - Надо ж, как тебя слушают. Просто с замиранием сердца. Слово пропустить боятся. Еще пять минут, они бы тебя конспектировать начали, как дедушку Ленина. У меня так не получается. Ты авторитет, Вер. Уважают...
Вера с достоинством поправляет сбившийся с плеча платок.
-- Еще б не уважали, - роняет она как бы между делом. - Это ж магазин моего мужа...
Мама недовольна, что Георгий Александрович платит мне пенсию. Так как Георгий Александрович официально мотивирует эту благотворительность памятью по отцу, бывшему научному руководителю и по жизни воспитателю, то маме кажется, не будь меня, неприкаянной, эти деньги достались бы ей. Глубокое заблуждение. Ни гроша бы не дал Георгий Александрович без учета личных целей. И отца он не помнит. Я уверена, что не помнит. И наверняка он не был его учеником. Мой отец не любил таких сверхъестественно ловких людей, как Георгий Александрович. Мой отец предпочитал талантливых и интеллигентных, а Георгий Александрович к таковым не относится. Получая деньги, я еще поддерживаю красивую легенду и уберегаю витающую в облаках семью от лишнего разочарования. Все гораздо шкурнее - мне платят за Сашу. Георгия Александровича очень устраивает ситуация, когда у партнера, с одной стороны, нет семьи, а с другой стороны имеется постоянная любовница приличного происхождения, он не шляется в поисках приключений по притонам и не подвергается риску вляпаться в ненужную историю. В качестве прикрытия компаньоновой ахиллесовой пятки я Георгия Александровича вполне устраиваю. Тем более есть уверенность, что Саша на мне не женится. На таких как я, никчемных созданиях солидные люди не женятся. Я окупаю жалкие триста долларов ежемесячно на многожды процентов - хотя в виде великого благодеяния Георгий Александрович с падением доллара перешел на рублевый курс и платит мне девять тысяч. Как содержание, девять тысяч вызывают гомерический хохот, но с какой стати меня содержать?.. Скажи спасибо, голубушка, могли бы и шашкой зарубить... А за память им кажется в самый раз... Я воспитанная женщина, я не оскорбляю нежных чувств денежными вопросами, а просто Георгий Александрович присылает мне девять тысяч, как дочери любимого и почитаемого учителя, оказавшейся в затруднительной ситуации... До конца я не уверена, чьи это деньги, из чьего кармана, и какие финансовые схемы между ними на этот счет существуют, а задумываться не считаю нужным. Я честно отрабатываю. Меньше знаешь, крепче спишь... Из-за таких спецов по финансовым схемам терять сон не хочется. Не тот, знаете ли, случай для потери сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Будучи военным корреспондентом, Инна привыкла к частым командировкам. Привыкла и к одиночеству, несмотря на замужество. Но поездка на Птичий рынок за компанию со свекровью обернулась для Инны обретением нового друга. Буня – очаровательный щенок немецкой овчарки – мгновенно прониклась взаимной симпатией к своей молодой хозяйке. И когда чуть повзрослевшую Буню похитили, Инна решила во что бы то ни стало найти и вернуть преданного ей питомца. Кто бы мог подумать, что найти его означает разойтись со смертью, обрести свой дом и истинную любовь…
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.