Ария смерти - [12]

указал Флавии на некоторые музыкальные нюансы, которых она не заметила, читая партитуру, и не слышала, когда пела партию сама. Своим исполнением Риккардо сделал эти нюансы более явными, а еще он останавливался после каждого пассажа, требовавшего, по его мнению, особого, драматического ударения. И только после успешной премьеры, когда его работа, собственно, закончилась, он признался Флавии, что терпеть не может Тоску. Музыки, написанной после смерти Моцарта, для него не существовало.

Они с Риккардо по-приятельски расцеловались, и он сказал, что вчера она выступила прекрасно, однако Флавия перебила его вопросом, указывая на дверь у себя за спиной:

– Ты знаешь, кто там репетирует?

– Нет, – ответил Риккардо. – Давай это выясним!

И он постучал. Флавия не успела ему помешать.

Мужской голос крикнул: Momento![30], женщина тоже что-то сказала, после чего дверь открылась. На пороге стоял высокий мужчина; в руке у него были нотные листы.

– Cosa c’е́?[31]

С этими словами он вышел в коридор, но, узнав коллегу, а потом и Флавию, замер, прижимая ноты к груди, словно хотел за ними спрятаться.

– Синьора Петрелли! – пробормотал он, будучи не в состоянии ни скрыть изумления, ни сказать что-либо еще.

Позади него Флавия увидела девушку, ту самую, которая вчера вечером дожидалась ее после спектакля – с чудесным голосом и порывистыми движениями. Сегодня она казалась гораздо привлекательнее, с зачесанными назад волосами и без грамма косметики. Без дурно подобранной помады ее даже можно было назвать симпатичной. У нее было выражение лица человека, который сделал что-то хорошо и знает об этом. В руке девушка тоже держала ноты.

– У вас в Париже прекрасные педагоги, дорогая, – сказала Флавия.

Она вошла в комнату, не спросив позволения, и приблизилась к девушке. Наклонилась, расцеловала ее в обе щеки, потрепала по руке, улыбнулась и еще раз погладила по руке.

– Удивительно, что вы выбрали именно эту партию. – И, предваряя объяснения или оправдания юной певицы, Флавия продолжала: – Но вы справились идеально, несмотря на юный возраст. Что еще вы готовите?

Девушка попыталась ответить, но ей это не удалось.

– Я… я… – только и сумела пробормотать она, потом выбрала нужную страничку и показала ее Флавии.

– «Ламе́нто[32] Оттавии», – прочла Флавия. – Душераздирающая ария, вы не находите? – спросила она, и девушка кивнула, но дар речи к ней еще не вернулся. – Всегда хотела спеть ее, но для меня тесситура[33] слишком низкая.

Тут Флавия опомнилась и сказала, обращаясь к девушке и ее аккомпаниатору:

– Простите, что помешала!

– Мы почти закончили, – сказал мужчина. – Планировали репетировать час, но задержались гораздо дольше.

Флавия посмотрела на девушку, которая, похоже, немного успокоилась.

– Вам правда понравилось, синьора? – спросила юная певица, сделав над собой усилие.

На этот раз Флавия искренне засмеялась.

– Прекрасное пение, виртуозное! Потому я и вошла – чтобы сказать вам об этом.

Девушка зарделась и прикусила губу, словно готова была вот-вот заплакать.

– Как вас зовут? – спросила Флавия.

– Франческа Сантелло, – сказала девушка.

– Это моя дочь, синьора, – произнес аккомпаниатор. Он шагнул вперед и протянул Флавии руку: – Людови́ко Сантелло!

Флавия ответила на рукопожатие, а потом подала руку и девушке – на прощание.

– Мне тоже пора поработать! – сказала она, улыбнувшись аккомпаниатору и его дочери, а потом и Риккардо, который так и остался стоять в дверях.

Дружелюбно кивнув юной певице, Флавия вышла из комнаты и направилась дальше по коридору. Дверь закрылась, и внутри тут же загудели голоса. Когда группа людей, разговаривавших друг с другом, прошла мимо них в обратном направлении, к холлу, Флавия обратилась к Риккардо:

– У этой девочки чудесный голос. Думаю, она станет прекрасной певицей.

Риккардо достал из кармана ключи.

– Позволю себе заметить, что она уже ею стала, – сказал он, открыл дверь и пропустил Флавию вперед.

Она вошла со словами «Редкий случай, когда такая юная…» Фраза оборвалась, стоило Флавии увидеть цветы – единственный букет в простой стеклянной вазе. Они стояли на фортепиано. К вазе был прислонен маленький белый конверт.

Флавия подошла к инструменту, взяла конверт и не задумываясь протянула его Риккардо:

– Пожалуйста, ты не мог бы вскрыть его и прочитать?

Если просьба и показалась рипетиторе странной, он не подал виду. Ногтем большого пальца поддев клапан на конверте, Риккардо открыл его и вынул оттуда простую белую карточку. Затем повернулся к Флавии и прочел: «Мне не понравилось, что ты раздала мои розы. Надеюсь, этого не повторится».

– Подпись есть? – поинтересовалась Флавия.

Риккардо перевернул карточку, потом взял конверт и проверил, нет ли чего-нибудь на обороте; после положил все на фортепиано.

– Нет. Больше ничего.

Он посмотрел на Флавию и спросил:

– Какие-то проблемы?

– Нет. – Она поставила папку с партитурами на пюпитр, взяла вазу с цветами и вынесла ее в коридор. – Кажется, мы работали над концовкой второго акта…

6

По пути домой Брунетти с Паолой говорили о спектакле, который понравился им обоим, но каждому по-своему. Брунетти видел Флавию в роли Виолетты всего один раз, и то по телевизору – в те годы, когда продюсеры RAI