Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной - [61]

Мы оба уволились с работы. Даже не знаю почему. Наверное, после того, что случилось, все это казалось бессмысленным.

Однажды я выдал дурацкую шутку:

– И почему в конце лета кто-то из нас обязательно оказывается покалеченным?

Ни он, ни я не засмеялись.

Навещая Данте, я не брал с собой Ножку: она любила на него прыгать и могла сделать ему больно. Данте по ней скучал, но знал, что я поступаю правильно.

Как-то утром я пришел к нему и показал все фотографии своего брата. А потом пересказал его историю – так, как понял ее из газетных вырезок и папиных ответов на мои вопросы.

– Хочешь, расскажу все сначала? – спросил я.

– Давай, – ответил он.

Мы оба устали от поэзии и устали от молчания.

– Короче, моему брату было пятнадцать. Он был сердитым. Вечно сердитым. Я это понял из разговоров с сестрами. В общем, то ли он стал злым, то ли просто таким родился – не знаю. Так вот, как-то раз он болтался на окраине города в поисках неприятностей. Так мне папа сказал. Он сказал: «Бернардо всегда искал неприятностей». Так вот, в тот вечер Бернардо снял проститутку.

– А где он нашел деньги?

– Не знаю. Что за странный вопрос?

– Разве когда тебе было пятнадцать, у тебя были деньги на проститутку?

– Когда мне было пятнадцать? Ты говоришь так, будто это было сто лет назад. Черт, да у меня и на шоколадку-то денег не было.

– Вот и я о том же.

Я посмотрел на него.

– Можно я договорю?

– Прости.

– В общем, проститутка оказалась парнем.

– Что?

– Это был трансвестит.

– Ого.

– Да. И мой брат озверел.

– Насколько озверел?

– Он до смерти забил его кулаками.

Данте растерялся.

– Боже, – выдавил он.

– Ага. Боже.

Долгое время мы просто молчали. Наконец я поднял взгляд.

– Ты знаешь, кто такие трансвеститы?

– Конечно, знаю.

– Конечно, знаешь.

– А ты не знал?

– Откуда мне знать?

– Ты такой невинный, Ари, ты в курсе?

– Ничего я не невинный, – сказал я. Потом прибавил: – На самом деле концовка у этой истории еще грустнее.

– Куда уж грустнее?

– Он убил еще кое-кого.

Данте молчал.

Он ждал, когда я продолжу.

– Он попал в исправительную колонию для несовершеннолетних. И там как-то раз снова пустил в ход кулаки. Все-таки мама права. Правда не исчезает просто из-за того, что ты не хочешь о ней думать.

– Сочувствую, Ари…

– Да, но что ж, ничего не поделаешь, правда? Это даже хорошо, Данте. То есть для брата, конечно, плохо. Не знаю, наладится ли когда-нибудь его жизнь… Но хорошо, что мне обо всем рассказали. – Я посмотрел на него. – Может, однажды я узнаю его получше. Может быть.

Данте внимательно на меня смотрел.

– Ты выглядишь так, как будто вот-вот заплачешь.

– Нет. Просто мне грустно, Данте. И знаешь что? Мне кажется, мы с ним похожи.

– Почему? Потому что ты сломал нос Энрикесу?

– Ты знаешь?..

– Ага.

– Почему тогда не сказал, что знаешь?

– А почему ты сам мне ничего не рассказал, Ари?

– Я своим поступком не горжусь, Данте.

– Почему ты это сделал?

– Не знаю. Он причинил боль тебе. А мне хотелось причинить боль ему. Такое вот тупое я принял решение. – Я посмотрел на него. – Синяки у тебя под глазами почти исчезли.

– Почти.

– А как ребра?

– Лучше. Иногда боль мешает спать, и я пью обезболивающее. Ненавижу его.

– Из тебя вышел бы плохой наркоман.

– Не факт. Травка-то мне понравилась. Правда.

– Может, твоей маме стоит расспросить тебя для своей книги.

– Знаешь, она уже устроила мне такой разнос…

– Как она узнала?

– Говорю тебе, она как Бог. Знает все.

Я попытался сдержать смех, но безуспешно.

Данте тоже рассмеялся, но ему смеяться было больно. Из-за ребер.

– Ты не похож на него, – сказал он. – Ты совсем не похож на своего брата.

– Даже не знаю, Данте. Иногда мне кажется, что я никогда себя не пойму. Я не такой, как ты. Ты точно знаешь, кто ты такой.

– Не всегда, – сказал он. – Можно мне тебя кое о чем спросить?

– Ага.

– Тебе неприятно, что я целовался с Дэниелом?

– По-моему, Дэниел – дерьмо, а не человек.

– Нет. Он милый. И симпатичный.

– Симпатичный? Что за примитивный аргумент? Он кусок дерьма, Данте. Он бросил тебя.

– Кажется, тебя это злит больше, чем меня.

– Тебе бы тоже не мешало позлиться.

– Ты бы так не поступил, да?

– Конечно, нет.

– Я рад, что ты сломал Джулиану нос.

Мы рассмеялись.

– Дэниелу плевать на тебя.

– Он просто испугался.

– И что? Нам всем бывает страшно.

– Тебе не бывает, Ари. Ты ничего не боишься.

– Это неправда. Но я бы не позволил им с тобой такого сделать.

– Может, тебе просто нравится драться, Ари.

– Может быть.

Данте смотрел на меня. Просто смотрел и все.

– Чего пялишься? – спросил я.

– Можно я открою тебе один секрет, Ари?

– А я могу отказаться?

– Тебе не нравятся мои секреты.

– Иногда они меня пугают.

Данте рассмеялся.

– На самом деле целовался я не с Дэниелом. У себя в голове я представлял, что целуюсь с тобой.

Я пожал плечами.

– Видимо, тебе придется обзавестись новой головой, Данте.

Он вдруг слегка погрустнел.

– Да, – сказал он. – Наверное.

Четырнадцать

Я проснулся ни свет ни заря. Солнце еще не взошло. Шла вторая неделя августа. Лето подходило к концу. По крайней мере, лето без школы.

Двенадцатый класс. А после него – жизнь. Может, так оно и было. Может, старшие классы – это пролог к настоящему роману. До сих пор твою жизнь за тебя писали другие, но окончив школу, ты наконец получаешь возможность писать ее сам. На выпускном ты забираешь ручки у родителей и учителей – и получаешь свою собственную. Теперь ты главный. Да. Разве не круто?