Аристократ и куртизанка - [69]

Шрифт
Интервал

— Держи покрепче шаль! — весело крикнул он ей вслед.

— У них на борту офицеры, — возбужденно сообщила кузену Мадлен. — Вдруг среди них Люк?

— Может, да, а может, нет, — охладил ее пыл Ги. — Не спеши надеяться, Мади. Посмотрим, что скажет Леон.

Он, конечно, был прав, но Мадлен не могла справиться с бурлившей в душе надеждой. Они вернулись к лодке, где их уже поджидал Тьери. Рыбаку не многое удалось узнать за время прогулки по порту — в отличие от вскоре присоединившегося к ним Леона.

— Я сумел найти своего приятеля и кое-что разузнать у него, — сообщил он, когда все уселись, укрывшись просмоленной парусиной. — Эмигрантов они держат в церквах — то есть солдат. Офицеров вчера вечером отделили и поместили в тюрьму. Насколько известно моему приятелю, они и сейчас там, за исключением командующего эмигрантами, де Сомбрейя, которого держат отдельно, под охраной. Мой приятель не думает, что с эмигрантами могут быть офицеры-шуаны, но точно сказать не может. В городе более трех тысяч пленных.

Он думает, что, скорее всего, Люк может быть на одной из посудин, пришвартованных на том берегу реки. Во всяком случае, большинство шуанов — там. Вопрос — на которой? Солдаты, конвоировавшие пленных, сменились с дежурства, но мой приятель обещал поговорить с ними. Я должен встретиться с ним днем, когда он узнает побольше. — Леон замолчал и серьезно посмотрел на Мадлен. — Это будет дорого стоить. Я сказал своему приятелю, что ты располагаешь деньгами.

— Обещай ему все, что потребуется, — сказала она. — Если он поможет спасти Люка, мы за ценой не постоим.

Леон назвал значительную сумму.

— Половину он хочет прежде, чем сообщит нам новые сведения. Другую возьмет после дела.

У Мадлен упало сердце. Таких денег у нее с собой не было. Ни торговцы, ни банкиры в Орэ ее не знали, а заручиться чьей-либо поддержкой она не могла.

— Боюсь, я не сумею достать эти деньги достаточно быстро, — прямо сказала она.

— Как насчет драгоценностей? — спросил Леон. — У тебя же есть что-то от Люка или даже Филиппа?

— Но не с собой! Такие вещи мне были ни к чему на полуострове! — Боже правый! Неужели все погибло? Но ведь должен же быть какой-то выход!..

— Я полагаю, надежды на то, что власти пощадят мятежников, нет? — спросил Тьери.

Леон пожал плечами.

— Де Сомбрей[30] предстанет перед трибуналом завтра. Все говорят, что его и других эмигрантов ожидает смертный приговор. Что касается шуанов, власти могут быть к ним более снисходительны. Они не захотят возбуждать здешний народ, который и так настроен достаточно враждебно. Но снисходительность может не распространиться на офицеров, в особенности на Люка, который еще раньше был объявлен врагом Республики.

Тьери решительно произнес:

— Мы можем заложить лодку. — Когда Мадлен обняла брата, он улыбнулся. — Боже, да ведь я знаю, что у тебя есть эти деньги. К тому же ты столько сделала для меня.

Заложить лодку за необходимую сумму не составило труда. Правда, денег хватало только на задаток, который, по мнению Тьери и обоих Лемуа, сам по себе составлял небольшое состояние. Вторую половину сержант должен был получить в определенной гостинице в Ванне — независимо от того, удастся им спасти Люка или нет.

Вечером Леон снова отправился в город на встречу с республиканцем. На этот раз он вернулся со следующим сообщением:

— Имена пленных еще не все известны, и мой приятель не смог узнать, на каком корабле Люк. Однако ему сказали, что вроде бы всех офицеров держат вместе… на «Шартрезе»… Если Люк там, я думаю, мы сможем вытащить его оттуда!

— Они держат офицеров отдельно от солдат? — спросила Мадлен, чувствуя, как сердце полнится надеждой. Она убежденно говорила о спасении Люка, но только теперь начинала по-настоящему верить, что это возможно.

Леон серьезно посмотрел на Мадлен.

— Я хочу, чтобы ты все хорошо поняла, до конца поняла. Даже если Люк на «Шартрезе», наша попытка может провалиться, и тогда мы только навредим ему. Здесь вот еще что. Я не думаю, чтобы так вышло, но могу ошибаться. Он может получить амнистию.

Мадлен покачала головой.

— Они не простят ему. Особенно если узнают, кто он есть на самом деле. Под именем Люк Валери он не привлекает к себе внимания, но слишком много людей, участвовавших в высадке, знают его как графа де Ренье.

С минуту Леон размышлял, потом сказал:

— Ладно, будь что будет. Теперь нам осталось только составить план, как незаметно проникнуть на «Шартрез».

— Мы можем нанять ялик и на нем подплыть туда сегодня вечером.

— Нас услышат, — возразил Леон.

— Нужно отвлечь караульных. — Ги обратился к Мадлен. — Тот эпизод с шалью — настоящая находка. Можешь придумать еще что-нибудь?

Отвлечь караульных… Скандал, драка или какая-нибудь ссора… Идея пришла мгновенно, и Мадлен чуть не рассмеялась.

— Я могу прийти на свидание с тем солдатом. Ги или кто-нибудь, кто выдаст себя за моего отца, поймает меня и начнет бить. — Ее глаза возбужденно сверкали. — Я уверена, что солдат придет мне на помощь… Поднявшись на борт, вы справитесь с ними и освободите Люка!

Лучшего плана придумать было нельзя! Однако Ги полагал, что мнимый отец должен быть в возрасте, и Тьери предложил пригласить для этой роли своего знакомого — старого рыбака, чья лодка стояла на якоре неподалеку от их. Получив согласие остальных, он немедленно отправился за стариком и привел его через несколько минут.


Рекомендуем почитать
Верность виконтессы. На службе Ее Величества

Верная своей королеве, виконтесса Сабина не раз доказывала свою преданность престолу. Теперь Бланка готова доверить ей миссию государственной важности. Вместе с любимым Габриэлем, вассалом Ее Величества, Сабина отправляется в длительное путешествие, чтобы вернуть христианам и привезти во Францию часть Животворящего Креста. Пророчество гласит, что сделать это может только женщина. Прибытие в древнюю Акру оборачивается пленом Сабины. Чтобы спасти любимую, Габриэль вынужден исполнить поручение могущественного Малика ибн Музаффара.


Якобинец

О французской революции конца 18 века. Трое молодых друзей-республиканцев в августе 1792 отправляются покорять Париж. О любви, возникшей вопреки всему: он – якобинец , "человек Робеспьера", она – дворянка из семьи роялистов, верных трону Бурбонов.


Поединок

Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.


Кровь и молоко

В середине XIX века Викторианский Лондон не был снисходителен к женщине. Обрести себя она могла лишь рядом с мужем. Тем не менее, мисс Амелия Говард считала, что замужество – удел глупышек и слабачек. Амбициозная, самостоятельная, она знала, что значит брать на себя ответственность. После смерти матери отец все чаще стал прикладываться к бутылке. Некогда процветавшее семейное дело пришло в упадок. Домашние заботы легли на плечи старшей из дочерей – Амелии. Девушка видела себя автором увлекательных романов, имела постоянного любовника и не спешила обременять себя узами брака.


Ее секрет

Англия, 1918 год. В маленькой деревушке живет юная Леонора, дочь аптекаря. Она мечтает создавать женскую косметику. Но в деревне ее чудо-кремы продаются плохо… Однажды судьба дает ей шанс воплотить мечту – переехать в Америку и открыть свой магазин. Там девушка влюбляется и решает рискнуть всем… Нью-Йорк, 1939 год. Талантливая балерина Алиса получает предложение стать лицом нового бренда косметики. Это скандальный шаг, но он поможет ей заявить о себе. Леонора видит в Алисе себя – молодую мечтательницу, еще не опалившую крыльев.


Мастерская кукол

Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.