Аристократ и куртизанка - [69]
— Держи покрепче шаль! — весело крикнул он ей вслед.
— У них на борту офицеры, — возбужденно сообщила кузену Мадлен. — Вдруг среди них Люк?
— Может, да, а может, нет, — охладил ее пыл Ги. — Не спеши надеяться, Мади. Посмотрим, что скажет Леон.
Он, конечно, был прав, но Мадлен не могла справиться с бурлившей в душе надеждой. Они вернулись к лодке, где их уже поджидал Тьери. Рыбаку не многое удалось узнать за время прогулки по порту — в отличие от вскоре присоединившегося к ним Леона.
— Я сумел найти своего приятеля и кое-что разузнать у него, — сообщил он, когда все уселись, укрывшись просмоленной парусиной. — Эмигрантов они держат в церквах — то есть солдат. Офицеров вчера вечером отделили и поместили в тюрьму. Насколько известно моему приятелю, они и сейчас там, за исключением командующего эмигрантами, де Сомбрейя, которого держат отдельно, под охраной. Мой приятель не думает, что с эмигрантами могут быть офицеры-шуаны, но точно сказать не может. В городе более трех тысяч пленных.
Он думает, что, скорее всего, Люк может быть на одной из посудин, пришвартованных на том берегу реки. Во всяком случае, большинство шуанов — там. Вопрос — на которой? Солдаты, конвоировавшие пленных, сменились с дежурства, но мой приятель обещал поговорить с ними. Я должен встретиться с ним днем, когда он узнает побольше. — Леон замолчал и серьезно посмотрел на Мадлен. — Это будет дорого стоить. Я сказал своему приятелю, что ты располагаешь деньгами.
— Обещай ему все, что потребуется, — сказала она. — Если он поможет спасти Люка, мы за ценой не постоим.
Леон назвал значительную сумму.
— Половину он хочет прежде, чем сообщит нам новые сведения. Другую возьмет после дела.
У Мадлен упало сердце. Таких денег у нее с собой не было. Ни торговцы, ни банкиры в Орэ ее не знали, а заручиться чьей-либо поддержкой она не могла.
— Боюсь, я не сумею достать эти деньги достаточно быстро, — прямо сказала она.
— Как насчет драгоценностей? — спросил Леон. — У тебя же есть что-то от Люка или даже Филиппа?
— Но не с собой! Такие вещи мне были ни к чему на полуострове! — Боже правый! Неужели все погибло? Но ведь должен же быть какой-то выход!..
— Я полагаю, надежды на то, что власти пощадят мятежников, нет? — спросил Тьери.
Леон пожал плечами.
— Де Сомбрей[30] предстанет перед трибуналом завтра. Все говорят, что его и других эмигрантов ожидает смертный приговор. Что касается шуанов, власти могут быть к ним более снисходительны. Они не захотят возбуждать здешний народ, который и так настроен достаточно враждебно. Но снисходительность может не распространиться на офицеров, в особенности на Люка, который еще раньше был объявлен врагом Республики.
Тьери решительно произнес:
— Мы можем заложить лодку. — Когда Мадлен обняла брата, он улыбнулся. — Боже, да ведь я знаю, что у тебя есть эти деньги. К тому же ты столько сделала для меня.
Заложить лодку за необходимую сумму не составило труда. Правда, денег хватало только на задаток, который, по мнению Тьери и обоих Лемуа, сам по себе составлял небольшое состояние. Вторую половину сержант должен был получить в определенной гостинице в Ванне — независимо от того, удастся им спасти Люка или нет.
Вечером Леон снова отправился в город на встречу с республиканцем. На этот раз он вернулся со следующим сообщением:
— Имена пленных еще не все известны, и мой приятель не смог узнать, на каком корабле Люк. Однако ему сказали, что вроде бы всех офицеров держат вместе… на «Шартрезе»… Если Люк там, я думаю, мы сможем вытащить его оттуда!
— Они держат офицеров отдельно от солдат? — спросила Мадлен, чувствуя, как сердце полнится надеждой. Она убежденно говорила о спасении Люка, но только теперь начинала по-настоящему верить, что это возможно.
Леон серьезно посмотрел на Мадлен.
— Я хочу, чтобы ты все хорошо поняла, до конца поняла. Даже если Люк на «Шартрезе», наша попытка может провалиться, и тогда мы только навредим ему. Здесь вот еще что. Я не думаю, чтобы так вышло, но могу ошибаться. Он может получить амнистию.
Мадлен покачала головой.
— Они не простят ему. Особенно если узнают, кто он есть на самом деле. Под именем Люк Валери он не привлекает к себе внимания, но слишком много людей, участвовавших в высадке, знают его как графа де Ренье.
С минуту Леон размышлял, потом сказал:
— Ладно, будь что будет. Теперь нам осталось только составить план, как незаметно проникнуть на «Шартрез».
— Мы можем нанять ялик и на нем подплыть туда сегодня вечером.
— Нас услышат, — возразил Леон.
— Нужно отвлечь караульных. — Ги обратился к Мадлен. — Тот эпизод с шалью — настоящая находка. Можешь придумать еще что-нибудь?
Отвлечь караульных… Скандал, драка или какая-нибудь ссора… Идея пришла мгновенно, и Мадлен чуть не рассмеялась.
— Я могу прийти на свидание с тем солдатом. Ги или кто-нибудь, кто выдаст себя за моего отца, поймает меня и начнет бить. — Ее глаза возбужденно сверкали. — Я уверена, что солдат придет мне на помощь… Поднявшись на борт, вы справитесь с ними и освободите Люка!
Лучшего плана придумать было нельзя! Однако Ги полагал, что мнимый отец должен быть в возрасте, и Тьери предложил пригласить для этой роли своего знакомого — старого рыбака, чья лодка стояла на якоре неподалеку от их. Получив согласие остальных, он немедленно отправился за стариком и привел его через несколько минут.
Верная своей королеве, виконтесса Сабина не раз доказывала свою преданность престолу. Теперь Бланка готова доверить ей миссию государственной важности. Вместе с любимым Габриэлем, вассалом Ее Величества, Сабина отправляется в длительное путешествие, чтобы вернуть христианам и привезти во Францию часть Животворящего Креста. Пророчество гласит, что сделать это может только женщина. Прибытие в древнюю Акру оборачивается пленом Сабины. Чтобы спасти любимую, Габриэль вынужден исполнить поручение могущественного Малика ибн Музаффара.
О французской революции конца 18 века. Трое молодых друзей-республиканцев в августе 1792 отправляются покорять Париж. О любви, возникшей вопреки всему: он – якобинец , "человек Робеспьера", она – дворянка из семьи роялистов, верных трону Бурбонов.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
В середине XIX века Викторианский Лондон не был снисходителен к женщине. Обрести себя она могла лишь рядом с мужем. Тем не менее, мисс Амелия Говард считала, что замужество – удел глупышек и слабачек. Амбициозная, самостоятельная, она знала, что значит брать на себя ответственность. После смерти матери отец все чаще стал прикладываться к бутылке. Некогда процветавшее семейное дело пришло в упадок. Домашние заботы легли на плечи старшей из дочерей – Амелии. Девушка видела себя автором увлекательных романов, имела постоянного любовника и не спешила обременять себя узами брака.
Англия, 1918 год. В маленькой деревушке живет юная Леонора, дочь аптекаря. Она мечтает создавать женскую косметику. Но в деревне ее чудо-кремы продаются плохо… Однажды судьба дает ей шанс воплотить мечту – переехать в Америку и открыть свой магазин. Там девушка влюбляется и решает рискнуть всем… Нью-Йорк, 1939 год. Талантливая балерина Алиса получает предложение стать лицом нового бренда косметики. Это скандальный шаг, но он поможет ей заявить о себе. Леонора видит в Алисе себя – молодую мечтательницу, еще не опалившую крыльев.
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.