Арина - [65]

— А ты не торопись, хорошенько все обдумай и взвесь, чтобы потом не жалеть, — посоветовала Люся.

— Я давно уже все обдумал и решил.

— Ты хочешь жениться на своей девке?

— Разумеется.

— Нет, нет!.. — закричала Люся с непонятной злостью и вскочила с кресла, заметалась, забегала по комнате. — Ни за что!.. Ты никогда не приведешь ее сюда!.. Я не позволю тут хозяйничать твоей парикмахерше. Я сама не собираюсь век в девках сидеть. Вот завтра приведу себе мужа, и как мы будем жить в этой малогабаритной квартире?..

— Тебе пока рано о замужестве думать, — резко сказал Дмитрий. — Ты и так все время на одних тройках едешь. Сначала институт закончи.

— А что мне даст институт? Разве теперь муж положен в придачу к диплому? Ты знаешь, сейчас в восемнадцать выходят замуж, не то и семнадцатилетние — эти справки достают, что беременные. А мне уже двадцатый пошел. Еще год, и кому я будут нужна? Если ты настоящий брат, то не можешь обо мне не думать. Квартира эта не только твоя, мать с отцом тоже давали тебе на кооператив. Совесть надо иметь, почему ты должен сюда кого-то приводить, а не найти себе жену с квартирой. Какой же ты мужчина, если женщину не пожалеешь, сестру свою родную. Вот Жора хоть завтра на мне женится, да где нам жить?..

— Ему нужна московская квартира, а не ты, — бросил Дмитрий, хорошо знавший Жору. — Он не хочет после аспирантуры отсюда уезжать, вот почему и готов жениться на тебе. Но Жоре не нужна семья, он любит вольную и разгульную жизнь, разные развлечения. Это нужда его заставляет временно пойти на такой шаг…

— Перестань так говорить о Жоре! — закричала Люся, прикрывая ладонями уши. — Я не хочу ничего слышать!.. Если Жоре нужна, как ты говоришь, квартира, то кто же ему мешает жениться на Инге? Сразу и жилплощадь, и все двери ему открыты…

— Сама Инга и мешает, она знает ему цену, — сказал Дмитрий, нервно гася сигарету. — Зачем ей нужен этот кузнечик, которые здесь стрекочет, там стрекочет, и все напоказ, чтоб привлечь лишь внимание И всегда такой верткий, обтекаемый, будто без плеч и локтей — всюду пройдет, никого не заденет. Нет, Инге такой не нужен, ей хочется иметь мужа основательного, верную рабочую лошадку. А Жору она держит при себе вместо пажа, который ее развлекает, всюду сопровождает. Вот в этой роли он Ингу вполне устраивает, поскольку всегда свободен, в любой день и час готов ее опекать в какой угодно компании.

Люся недовольно передернула плечами, возмутилась:

— Хорошенькое дело!.. Столько лет дружишь с Жорой и такое о нем говоришь! Выходит, он подлец, если хочет на мне жениться из-за квартиры?

— Видишь ли, покамест он, может быть, и не подлец, но скоро, думаю, им станет, все идет к тому… Я как-то говорил тебе, что еще в институте наша с ним дружба начала разваливаться. Я тогда уже заметил, что Жора просто пижон, пустой человек, но в жизни ловкий и расчетливый. Он старался дружить с теми студентами, у которых родители были влиятельные, занимали высокие посты. В то время он и к Инге подлизался. Если хочешь знать, у нас с ним уже мало чего общего, фактически нет дружбы. Просто еще как-то связывает нас память о веселых студенческих годах, когда вместе жили в общежитии, бросались по утрам друг в друга подушками…

— Ладно, какой бы Жора ни был, он все-таки врач, учится в аспирантуре, — нетерпеливо сказала Люся, продолжая расхаживать по комнате. — А кого ты себе выискал? Ведь любой скажет, она тебе не пара, просто смешнее трудно придумать — кандидат наук и парикмахерша!.. Это черт знает что, настоящий мезальянс!..

— Ну ты и сильна, нечего сказать! — покачал головой Дмитрий. — Ты хоть знаешь смысл этого слова? Какой же тут мезальянс? Я что, по-твоему, некий князь, а Катя — дворовая девка? Этак ты и королем меня вообразишь!..

— А брось, много ты понимаешь, мезальянс есть мезальянс, один на все века, — не согласилась Люся. — Времена меняются, а он остается, живет себе вовсю. Вот хоть убей меня, я не вижу разницы между дворовой девкой и твоей парикмахершей. И учти, я не буду сидеть сложа руки, ждать, пока эта… тут командовать начнет. Я всех подниму на ноги, а позора такого ни за что не допущу, я уже написала, так и знай, отцу с матерью…

— Неужели ты в самом деле написала? — еще не совсем веря сестре, встревожился Дмитрий, заранее представляя, какой переполох может вызвать ее письмо у родителей.

— Нет, я шутки шучу… — усмехнулась Люся, вовсе не чувствуя себя виноватой. — Брат родной гибнет, а я должна радоваться?..

— Ах вот оно как!.. Ну, поздравляю тебя, ты далеко пойдешь… — бледнея и дико тараща глаза, выкрикнул Дмитрий. — Что ж, ты стала полноценным Лю-сье-ном!.. — И он тут же поднялся с кресла.

Впервые видя Дмитрия в таком гневе, Люся вмиг поняла, что все ее планы женить его на Инге могут безбожно рухнуть, и она, зная слабость брата, который робел женских слез, обхватила голову руками и грохнулась на диван. «Позор!.. Позор!..» — закричала Люся, вся содрогаясь в плаче. Но Дмитрий даже не посмотрел в ее сторону, он накинул на плечи пиджак и вышел из квартиры.

XIX

Эта привычка осталась у Дмитрия еще со студенческих лет: если у него что-либо не ладилось в жизни, отчего в голову сразу лезли смутные мысли, он отправлялся к метро и вертелся там, на этом бойком пятачке, час-другой, занимая себя мелкими забавами. Он покупал газеты, чистил туфли, ел мороженое, пил газировку и невольно поглядывал на людей, которых поглощало и выплескивало метро. Тут было все не так, как на троллейбусно-автобусных остановках, где люди, сиротливо посматривая по сторонам, нервно переминаются с ноги на ногу, кутают лица от ветра в поднятые воротники и на чем свет стоит бранят неведомых им злодеев, по воле которых так редко ходят автобусы с троллейбусами. У метро людской поток всегда течет ровно и весело, будто река после схлынувшего половодья, когда воды еще много, но она уже вошла в свои берега и устремилась в долгую дорогу. Эта уверенность людей, постоянное их движение как нельзя лучше врачевали Дмитрия, и он, побыв некоторое время у метро, уже иными глазами смотрел на свои житейские тревоги, и таким простым и доступным сразу представлялось ему то, что прежде казалось неразрешимым и трудным.