Арина - [50]

Шрифт
Интервал

— Ой, Катюша, Катюша!.. Хитра ты у меня стала… все слабости старика приметила… Ну где я сыщу силы отказаться от ловли раков?..

Ему вдруг вспомнилось далекое уже детство, родимая деревня с крытыми тесом и дранкой избами, озорная по весне речушка, которая кишмя кишела раками, всякой рыбой. В летнюю пору он с компанией таких же огольцов, как и сам, день-деньской пропадал на этой речушке, где ловил руками голавлей, налимов, окуней, забиравшихся под разные коряги и скользкие топляки. И как раз проще простого было сладить всегда с простофилями-раками, что сами, можно сказать, шли в руки, хотя это простофильство не мешало ракам схватить клешней за палец неосторожного ловца с такой силой, что мальчишеский крик иногда был слышен на дальнем краю глухой лесной деревни.

Вот с детства и жила в нем вечная тяга к рыбной ловле. И пусть судьба Ивана Ивановича после войны сделала крутой поворот, давно связал он свою жизнь с большим заводом и шумной Москвой, с которой свыкся не скоро, но все равно не сгинула его любовь к тихой речушке, лесному краю, оттого и тянуло Ивана Ивановича все годы в родные места, и не раз брал он билет до станции Поречье, откуда рукой подать до его деревни. Да так и не побывал все-таки в ней, в последний час всегда спохватывался, сдавал билет: ехать туда, чуяло сердце, резону не было, никто его там не ждал. Старший брат, что тоже жил вместе с ними до войны, погиб еще в августе сорок первого, младший — уже в Берлине, а мать с отцом убило бомбой при налете немецких самолетов. Односельчане писали ему тогда на фронт: на месте их избы осталась лишь глубокая воронка, заполнившаяся болотной водой.

Может быть, еще и потому не ездил он в свою деревню, что на заводе не только в летнюю благодать, но и лютой зимой завком всегда выделял автобус, а не то и два, и те заводчане, чье сердце гулко бьется при слове «рыбалка», катили на выходные к подмосковным речкам и озерам. А вот когда он стал пенсионером, то сразу и забыл о рыбалке, вроде и всякий день у него праздный, да на поверку выходит не так, не отпускают его дела: то в квартире что-либо ремонта просит, то домоуправлению надо помочь, но главное — не мог он оставить без присмотра Катю, ведь она совсем еще девчонка, и одна-одинешенька. А тут что ему было не соглашаться, когда вместе с Катей поедет, и он, не тая уже радости, вертелся возле нее, допытывался, далеко ли до того озера, где видимо-невидимо раков, раздумывая вслух, не взять ли ему с собой ружье.

Катя знала, Ивану Ивановичу дорого это ружье, что висело у него в кожаном чехле на стене и не ведало ни одного выстрела с того самого дня, как было куплено Алексеем. Прошлой осенью заходил к ним участковый, смутно намекал, не пора ли Ивану Ивановичу продать свое ружье, мол, какой из него теперь охотник. И тогда Катя испугалась, увидев, как вдруг мертвенно побледнело лицо Ивана Ивановича, да и сам участковый это заметил, быстро исправил оплошку, ловко обратил свои слова в шутку и тут же повел всерьез речь об избытке рыси в волоколамских лесах, посоветовал ему наведаться в те места. Оттого-то теперь Катя и сказала, не задумываясь:

— Конечно, без ружья никак нельзя… Ночевать-то в лесу будем, а ну как зверь какой нападет на нас?..

Тут Иван Иванович и дал себе слово проснуться завтра пораньше, чтобы успеть все толком приготовить к поездке. И когда Катя утром вошла на кухню, освещенную еще красным солнцем, он уже колдовал там над своим ружьем: чистил его с особым тщанием, глухо щелкал курками, прижмурив сильно глаз, заглядывал то в один, то в другой ствол. Под конец достал из чемодана мешочки, коробки с дробью и порохом, набил десятка два патронов, пометил каждый понятной только ему царапиной.

В четвертом часу вечера, когда Дмитрий подкатил к дому на своих белых «Жигулях», Иван Иванович уже расхаживал по прихожей, облаченный по-походному: на поясе у него висел охотничий нож в брезентовом чехле, за плечами — двуствольное ружье, старый рюкзак с раздутыми карманами. Войдя в квартиру, Дмитрий оглядел его с любопытством, вежливо поклонился, заметно краснея, сказал:

— Здравствуйте, Иван Иванович!.. Рад с вами познакомиться…

— Мне тоже приятно вас видеть, — не подавая руки, кивнул Иван Иванович.

Стоявшая тут же Катя была в синих брюках и темно-желтой спортивной куртке с белыми молниями на карманах, в руке она держала большую дорожную сумку, куда запихала легкое одеяло, кое-какую посуду и еду. Катя с любовью смотрела то на Дмитрия, то на Ивана Ивановича, радуясь, что едут они все вместе, и веря, что им будет весело и хорошо.

— Это дай-ка сюда, а сама закрой квартиру, — распорядился Иван Иванович, забирая у Кати сумку, и, подходя уже к двери, добавил: — Ну, удачливого нам отдыха!

Пока они выезжали из города, Катя с Дмитрием все время молчали, а Иван Иванович, устроившись на заднем сиденье, хмурился, недовольно поглядывая на бесконечный поток машин, плотно и угрожающе опасно обтекавший их белые «Жигули», и то и дело ворчал, что в Москве стало много автомобилей, от которых человеку уже нету никакого продыху. Еще Иван Иванович вслух удивлялся спокойствию Дмитрия, с каким тот переключал скорости, надавливал на педали; и со стороны нельзя было понять, то ли он хвалил его за это, то ли, наоборот, осуждал. Катя, сидевшая рядом с Дмитрием, чувствовала, тот поглядывает на нее влюбленными глазами, и была счастлива, и все вокруг видела таким прекрасным и разумным, что не было, казалось ей, никакой нужды что-либо менять или отвергать в этой жизни, и она не понимала, как это Иван Иванович сейчас может быть чем-то недоволен. А когда они выбрались из города, пересекли кольцевую дорогу и помчались по широченному гладкому шоссе, где машине стало вольготно, и в открытые окна потянуло живительными запахами лесов и полей, у Кати вдруг заняло дух от окружавшей их красоты, и ей теперь хотелось кричать самые ласковые слова людям и солнцу, небу и птицам — всему белому свету.


Рекомендуем почитать
Взвод

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Орлиное гнездо

Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.


Мост. Боль. Дверь

В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.


Сердце сержанта

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Саранча

Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».


Эскадрон комиссаров

Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.