Арина - [47]
— Ты что, ты что?.. — в испуге забормотал Костричкин, обнимая ее за плечи. — Ну какая тебя муха укусила?
Зоя с явной брезгливостью оттолкнула его от себя, тараща покрасневшие от выпитой водки и слез глаза, истерично закричала:
— Значит, Зойка такая, на всякое готовая! Понятно, баба одинокая, ребенка нагуляла… Не замужем, а без мужа не ночует. Такая на что угодно согласна, от нее чего хочешь жди. Любого мужика приголубит… Разных ухажеров у нее, как у сучки кобелей. Да только все они чужие мужья, в трудную минуту каждый — в кусты. Отсюда пинай ее, топчи — всякое стерпит. Мать-одиночка, ну кто за нее заступится?.. Вот какая Зойка, вот откуда воровки, спекулянтки, потаскухи берутся… Ты верный сделал выбор, правильный, надежного напарника нашел… — Она вдруг поднесла к его лицу кукиш, зло и хрипло выдавила: — А вот этого не хочешь?!
После таких ее слов Костричкин даже немного потрезвел и сообразил кое-как, что по-глупому оплошал, рановато о затее своей проговорился, выходит, не за ту Зою принял. Пытаясь как-то поправить досадный промах, он сказал, с трудом ворочая непослушным языком:
— Зачем ты такие речи ведешь?.. Ведь прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Мне всегда с тобой хорошо, весело, а когда у человека на душе легко, из него фантазии разные прут, шутки сами лезут… Ну что ты плачешь?.. Я пошутил, а ты сидишь и плачешь…
Зоя молчала, глядя отрешенно на стол, где стояли бутылка с недопитой водкой, тарелки с остатками мяса, с дольками свежих огурцов. Ее полные плечи заметно опустились, и вся она как-то сникла, только по-прежнему высоко и гордо, будто с вызовом стояли большие красивые груди, ровно жили они иной жизнью, независимой от всего тела. С минуту посидев так, она налила себе полную рюмку, молча выпила и затрясла головой, сморщилась, словно хватила какой отравы.
— Господи, отчего я такая несчастная!.. — вскрикнула, всхлипывая, Зоя. — Не ворую, не обманываю, на свои трудовые живу, а ты меня караешь… Видишь, Федор Макарыч, у меня на кухне шаром покати, стола даже нету… ты на подоконнике лук резал, а все равно на грязное дело меня не подобьешь. Вот в комнате все как у людей, и каждую вещь сама нажила, собственным горбом, а на кухне пока пусто, но я не печалюсь, постепенно обставлю… Смешная я, несовременная, как всегда говоришь?.. А мне чихать на вашу современность, я плюю на нее и ногой растираю… Вот моя современность. — Зоя кивнула на портрет молодого лейтенанта, который висел на стене в золоченой рамке под стеклом. — Ты посмотри на эти глаза, открытые, честные… Отец мой погиб под Варшавой, я никогда его не видела, родилась, когда он уже был убит… Эх, а ты тоже мне в отцы годишься… Слабинку мою нащупал, на водку я стала падкая… Боже, неужто я самая большая грешница, ну за что мне такие муки?.. Если трезвая, все хорошо, а когда выпью, сама себе не хозяйка, любой мужик уже мой властелин, мой царь… А потом эти цари в кроликов превращаются, поджимают хвосты, нервничают, к своим женам торопятся… Неужели все они, эти жены, лучше меня, раз мужья спешат к ним, а я всегда остаюсь одна, всегда одна… — И Зоя опять зарыдала.
— Ладно, хватит тебе, слышишь, хватит, — попросил Костричкин. — Что ты все сегодня придумываешь, совсем, оказывается, шуток не понимаешь.
— Ну-ка, катись отсюда с такими шутками!.. — крикнула Зоя, вскакивая из-за стола. — Топай скорее к своей жене, пока она дверь на цепочку не закрыла…
— Зачем ты так, зачем?.. Да что сегодня с тобой?.. — лопотал заплетающимся языком Костричкин.
Но Зоя уже распахнула вовсю дверь квартиры и, слегка покачиваясь, стояла с ошалевшими глазами у самого порога. Это безумство ее черных глаз испугало даже хмельного Костричкина, он неловко поднялся с кресла и, неуверенно переставляя ноги, ссутулившись, вышел от Зои.
Подойдя к своему дому, Костричкин увидел большой свет в квартире и сразу понял, что жена еще не ложилась. Она всегда жгла свет во всех комнатах и на кухне, если одна была дома и не спала. Это Костричкина не порадовало. Он хотел еще в прихожей снять ботинки, тихо, на цыпочках, пройти в свою комнату и тут же лечь, а теперь знал, что все обернется иначе. И пусть он давно вел себя независимо, не шибко боялся жены, но все равно не в радость ему было объяснять сейчас ей, где был да почему поздно пришел.
Он поднялся на пятый этаж, мягко прикрыл дверь лифта и потонул в темноте: лампочка на площадке не горела. Костричкин в душе обругал по-всякому монтера, который совсем обленился, не следит за порядком в подъезде, и, оглаживая рукой стену, чтоб ориентироваться в темноте, прошел к своей двери, стал копаться в кармане. Но ключа не нашел и тогда нащупал по памяти кнопку звонка.
— Что трезвонишь по ночам?.. Или ключ у зазнобы забыл? — спросила жена, впуская его в квартиру.
— А может, я хочу, чтоб меня жена, моя Анна Григорьевна, встретила, — ухмыльнулся Костричкин и присел на корточки, намереваясь расшнуровать ботинки.
— Ишь чего захотел… Ты где это был, расскажи?..
— На собрании… где мне еще быть…
— Что ты врешь нахально? Я в десять часов проходила мимо твоей работы, а там и свет не горел.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.
В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».
Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.