Архитектура сюжета - [16]
Просто обмолвиться о том, что поставлено на карту, недостаточно. Необходимо подкрепить мысль. Не спешите приступать к действию, не уделив внимания этому важному принципу. Можно объяснить ставки в лоб («Я люблю свою маленькую девочку, – говорит отец, – и сделаю все, чтобы ее жизнь была лучше») или показать через действие (отец, с любовью глядя на дочь, качает ее на качелях на детской площадке), а можно использовать и то и другое.
По возможности, пока не наступило провоцирующее событие, постарайтесь показать героя в его «обыденном мире». Это позволит обеспечить противопоставление будущим тяготам, а заодно и повысить напряжение, показав, что поставлено на карту, если герой не преодолеет трудности. Хорошим примером служит классический вестерн «Настоящее мужество» (True Grit)[29]. Если бы фильм начинался с провоцирующего события – убийства отца главной героини Мэтти Росс, – мы упустили бы возможность сразу почувствовать симпатию к Мэтти как к главной героине, а заодно и шанс стать свидетелями ее теплых отношений с отцом.
В начале фильма режиссер Генри Хэтэуэй в достаточной мере сдерживает темп и предлагает зрителям несколько коротких сцен, показывающих ферму семьи Россов, родных Мэтти, какое отношение имеет к ним убийца Том Чейни и, что особенно важно, как общаются друг с другом Мэтти и ее отец, которого ждет смерть. Когда несколькими сценами позже пьяный Чейни убивает Фрэнка Росса, мы переживаем из-за случившегося и полностью поддерживаем Мэтти в решении выследить убийцу отца.
Чем больше вы представите доказательств, что ваш герой чем-то дорожит (семьей, работой, собственной честью и т. д.), тем выше будут ставки, когда впоследствии это будет поставлено под угрозу. Первый акт – первая и единственная возможность представить такие доказательства. Как только будет достигнут первый переломный пункт, действие в истории начнет разворачиваться так стремительно, что у вас не останется времени зафиксировать эти важные для вашего персонажа моменты.
Представление места действия
Почему важно показать окружающую обстановку? Помимо очевидной необходимости погрузить читателя в мир истории тщательно продуманное место действия поможет обеспечить вашему действию последовательность и вызвать отклик у читателей. Обстановка представляет собой визуальное обрамление, обеспечивающее целостность повествования. Если действие происходит в месте заключения, то тюрьма и есть то пространство, в которое читатели помещают историю, думая о ней. Помните «Побег из Шоушенка» (Shawshank Redemption) и «Большой побег» (The Great Escape)? О чем вы думаете, когда слышите названия этих фильмов? Тюремная обстановка – вот что их определяет и составляет основу сюжета.
А если вы решили написать повесть о заключенном таким образом, что персонаж оказывается в тюрьме только в первом переломном пункте в конце первой четверти? Что, если места действия, описанного в первом акте, больше в книге не будет? Допустим, в начале истории ваш герой показан как примерный семьянин, которого несправедливо обвиняют в убийстве и бросают в застенки. Первую четверть книги вы рассказываете о том, как он живет в своем «обыденном мире» с семьей за городом, а затем – бамс! – он уже за решеткой и никогда не вернется домой.
Даже если позже вы собираетесь показать совершенно новую обстановку, первое место действия все равно очень важно – потому что, во-первых, оно позволяет представить героя читателю и обозначить ставки (видите, как все взаимосвязано?), а во-вторых, является опорной точкой для противопоставления, когда вашего несчастного героя бросят в карцер. Обстановка – фундамент правдоподобности истории. Заставьте читателей поверить, что они находятся в описываемом месте, – и битва за их доверие, считай, наполовину выиграна.
Обстановку нельзя выбирать произвольно. Начиная книгу, продумайте, какого места действия потребует сюжет, а потом постарайтесь произвести на читателя наибольшее впечатление, по возможности сократив число дополнительных мест действия. Ограниченное число мест действия поможет и вам, и читателям удерживать в памяти меньшее количество информации и даст возможность глубже проработать ту обстановку, которая у вас уже есть. Это также позволит создать тематический резонанс, когда в ключевые моменты повествования вы будете возвращаться к этим местам, таким образом задействуя их на протяжении всего действия.
Допустим, арестованного папашу из предыдущего примера освобождают из тюрьмы в кульминации. Если в заключительной сцене вы вернете его в загородный дом, то тем самым завершите полный цикл истории, аккуратно вернув героя туда, где он был в первом акте. В свою очередь, если он в конце не вернется домой, наверное, стоит задуматься, действительно ли загородный поселок – лучший выбор для начала повествования.
А что, если главный герой путешествует и все места действия в равной степени важны? У книг о путешествиях свой комплекс проблем. В таких историях необходимо создать «меняющееся место действия». Предупредите читателей о том, что персонаж будет то в одном месте, то в другом, а затем дайте опору в виде деталей, которые останутся неизменными, где бы герой ни находился. Если он идет с караваном верблюдов по Саудовской Аравии или просто едет по бездорожью на джипе, то эти нюансы его путешествия становятся местом действия, куда бы он ни направлялся.
Писательница Кэти Мари (К.М.) Уэйланд известна не только своими популярными романами, но и пособиями по литературному мастерству. Лауреат престижных премий, она прекрасно чувствует динамику текста и знает, как заставить читателя сопереживать героям и следить за развитием сюжета. Свою новую книгу она посвятила теме разработки арок персонажей. Почему именно арка персонажа? Потому что, если ваш герой на протяжении всей истории никак не меняется, не развивается и ничему не учится, а топчется на одном месте, он никому не интересен.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.