Архитектура сюжета - [13]
Писатели во многих отношениях – актеры. Когда мы ведем рассказ с точки зрения персонажа, мы обязаны стать этим персонажем. Если мы не можем его полюбить, то не сможем и понять, и тогда дело закончится чтением нотаций.
Художник должен быть не судьею своих персонажей и того, о чем говорят они, а только беспристрастным свидетелем[25].
Полюбить главного героя достаточно просто, поскольку чаще всего он симпатяга. Но подчас история требует, чтобы даже протагонист был не особо приятной личностью. В классической литературе полно героев, подобных Скарлетт О’Хара и Родиону Раскольникову. И заставить читателя сопереживать им, невзирая на их злодеяния, нам удастся только в том случае, если мы сами будем к ним хорошо относиться.
Влезайте в шкуру каждого персонажа. Разберитесь, почему он поступает так, а не иначе. Если вы не желаете принять его доводы и понять их, то вы недостаточно знаете его, чтобы о нем писать. Персонажи – и герои, и, разумеется, злодеи – не бывают исключительно плохими или хорошими. Иногда герой и злодей очень похожи, а отличает их друг от друга лишь то, что однажды они сделали шаг в противоположных направлениях.
Поняв и приняв своих персонажей, пишите о них смело. Не лейте воду и не извиняйтесь. Не ваша забота корить их за плохое поведение.
Пусть судят их [персонажей] присяжные заседатели, а мое дело показать только, какие они есть[26].
Мы все знаем, как выглядит убедительный персонаж. Хан Соло. Джейн Эйр. Том Сойер. Энн Ширли. Джей Гэтсби. За этих героев мы все болели, и именно такие герои нам всем нужны. Но наблюдать за лихим Ханом Соло на большом экране куда проще, чем создать персонаж с таким же обаянием в книге.
Иногда нам везет, и на страницах будущей книги внезапно рождается потрясающий герой. А иногда персонажи не идут на контакт, и приходится потрудиться, чтобы они вышли симпатичными и интересными. Точного рецепта для создания сильного персонажа мы не найдем. Зато мы можем проанализировать персонажей из литературы и кино и понять, почему они работают.
Для начала возьмите чистый лист и составьте длинный список, включите в него всех своих любимых героев. Затем подумайте, почему они вам нравятся, и запишите те их черты, которые находят отклик в вашем сердце. Каждую черту героя старайтесь выразить одним словом, чтобы одновременно упростить и по возможности обобщить задачу (сделать более широко применимой).
Несколько лет назад я проделала это упражнение, чтобы выяснить, какие черты характера присущи лучшим женским персонажам. Вот некоторые из полученных результатов:
● Кора Мунро, «Последний из могикан» (The Last of the Mohicans): волевая, смелая, преданная, открытая.
● Элизабет Беннет, «Гордость и предубеждение» (Pride & Prejudice): остроумная, общительная, своевольная, преданная.
● Даниэль де Барбарак, «История вечной любви» (Ever After): оптимистка, пылкая, страстная, идеалистка, высоконравственная.
● Сью Барлоу, «Открытый простор» (Open Range): добрая, смелая, непредвзятая, щедрая, хладнокровная.
Качества, отмеченные в списке, будут меняться в зависимости от типа героев, которых вы анализируете, и от ваших собственных ценностных установок и предпочтений. Но в итоге у вас должно сложиться полное представление о том, какие черты характера необходимо подчеркнуть, чтобы добиться того же эффекта в вашем персонаже.
Весь фокус тут, разумеется, в том, чтобы эти качества выглядели естественными для персонажа. Прекрасно, что вы хотите видеть героиню волевой, смелой и нежной, но сделать ее такой насильно не получится. Придется над ней поработать, продумать черты ее характера, ее предысторию и мотивы поведения, чтобы указанные качества стали неотъемлемыми свойствами ее личности, а не казались чужеродными украшениями.
Каких персонажей следует представить читателю?
В каждой истории представление важных участников происходит по-своему. Как правило, к тому времени, как прозвенит звонок в конце первого акта, все главные действующие лица уже должны быть на сцене. Есть исключения, в которых значимые герои появляются лишь в конце истории (Ремингтон в фильме «Призрак и тьма» (The Ghost and the Darkness) Стивена Хопкинса, Синтия в романе «Жены и дочери» (Wives and Daughters) Элизабет Гаскелл), но такие «опоздания» должны быть хорошо спланированы. Не стоит вводить нового героя без веских оснований.
Постарайтесь в течение первого акта представить читателям всех перечисленных ниже персонажей:
● Протагонист. (Вы так и думали, правда?) Представьте протагониста как можно раньше – по возможности, в первой сцене (а это должно быть возможно практически во всех случаях). Скорейшее знакомство с главным героем – сигнал для читателей, что он и есть тот человек, историю о котором им предстоит узнать и которому стоит симпатизировать.
● Антагонист. В большинстве случаев антагониста также выводят на сцену пораньше, чтобы начать конфликт и создать предчувствие опасности в отношении чего-то важного для главного героя (подробнее поговорим об этом в следующей главе). Если вы не хотите представлять антагониста слишком рано, то хотя бы намекните читателям на его присутствие.
Писательница Кэти Мари (К.М.) Уэйланд известна не только своими популярными романами, но и пособиями по литературному мастерству. Лауреат престижных премий, она прекрасно чувствует динамику текста и знает, как заставить читателя сопереживать героям и следить за развитием сюжета. Свою новую книгу она посвятила теме разработки арок персонажей. Почему именно арка персонажа? Потому что, если ваш герой на протяжении всей истории никак не меняется, не развивается и ничему не учится, а топчется на одном месте, он никому не интересен.
Тридцатилетний опыт преподавания «Божественной комедии» в самых разных аудиториях — от школьных уроков до лекций для домохозяек — воплотился в этой книге, сразу ставшей в Италии бестселлером. Теперь и у русского читателя есть возможность познакомиться с текстами бесед выдающегося итальянского педагога, мыслителя и писателя Франко Нембрини. «Божественная комедия» — не просто бессмертный средневековый шедевр. Это неустаревающий призыв Данте на все века и ко всем поколениям людей, живущих на земле. Призыв следовать тому высокому предназначению, тому исконному желанию истинного блага, которым наделил человека Господь.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.