Архитектор его величества - [64]

Наверное, меня можно было бы заманить в Империю посулами и обещаниями, и то, что ты не стал этого делать и был со мною откровенен, я буду считать твоей последней услугою земляку. Спаси тебя Господь.

После получения твоего письма я не мог не согласиться на предложение великого князя Киевского Ростислава Мстиславича принять русское подданство и православие. Обряд моего присоединения к православной вере состоялся сим летом, и на нем присутствовал сам князь Ростислав. Различие в православном и католическом Символах Веры состоит лишь в добавлении об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но и от Бога-Сына, поэтому никакой существенной разницы я, далекий от богословских тонкостей, не заметил. Моим тезоименитым святым остался Иоанн Богослов, и мое имя на Руси теперь Иоанн. А поскольку для благородных и уважаемых людей здесь принято именование по отчеству, то Иоанн Карлович.

Ты написал, что в случае моего перехода в византийскую церковь будешь вынужден считать меня вероотступником. Но вспомни, что я сказал покойному рыцарю Арнульфу из Кесарии года четыре назад, когда он упрекнул меня в трусости: не всем быть укротителями львов. И так же точно не всем быть великомучениками, готовыми идти на смерть за веру. Да и стоит ли смерти вера, позволяющая «к вящей славе Господней» выдавать за великие святыни древности вазы, изготовленные иерусалимским мастером Гейтелем или киевским мастером Шварном?

Раз уж вспомнились золотых дел мастера и их вазы, то поведаю тебе, чем закончилась неприглядная история с обретением на Руси Грааля.

Гюрата Семкович приехал к Андрею Георгиевичу, привез ему купленную у Шварна вазу и все рассказал. Вскоре приехали тамплиеры и привезли такую же вазу. Суздальский князь был страшно разгневан, или, как полагает поведавший мне это Ростислав Мстиславич, под угрозою огласки гнусных махинаций с вазами сделал вид, что разгневан. На Анбала Ясина была наложена опала, а епископ фон Татцинген, граф Вифлеемский и другие рыцари Храма были немедленно отправлены на родину.

По всей видимости, хитроумный Гюрата благодаря сей истории смог предъявить Андрею Георгиевичу какие-то требования, потому что суздальский князь вскоре отказался от претензий на киевский престол и безоговорочно признал Ростислава Мстиславича старшим среди потомков Владимира Мономаха. Отказался Андрей и от власти в Новгороде, и там теперь вновь княжит Святослав, сын великого князя Ростислава[125].

Попытки создания в Залесье отдельной митрополии тоже прекращены, более того — Андрей обещал выдать самозванца Феодора на суд киевского митрополита[126]. Ни о каких совместных богослужениях православных и католиков в Суздальской земле теперь даже речи быть не может, более того — католики вправе стоять на православных литургиях только среди оглашенных.

В Ростове, несмотря на то, что там по-прежнему живет епископ Леон, князь Андрей все-таки начал строительство белокаменного городского собора по моим чертежам двухлетней давности. Леон сначала не хотел благословлять возведение храма по чертежам немца, но потом согласился, узнав, что я теперь не католик, а православный.

При заложении ростовского собора были обретены мощи епископа Леонтия, убитого восставшими язычниками в прошлом веке, и устроены большие торжества по поводу причисления сего достойного служителя православной церкви к лику святых. По сему случаю в Ростов приехал Андрей Георгиевич вместе со всем владимирским и боголюбовским боярством. Феодора не было, и ничто не нарушало богоугодное единство православных ростовской епархии[127]. Зато среди бояр был Анбал Ясин: получается, князь его простил и вновь приблизил[128]. Может быть, ключник смог убедить Андрея Георгиевича, что участвовал в мошенничестве лишь «к вящей славе своего князя»?

Тебя не удивляет, что я столь хорошо осведомлен о том, что происходило на торжествах в далеком Ростове? Мне это поведал суздальский посол Глеб Намнежич, недели две назад посетивший меня в Киеве и вручивший мне послание от Андрея Георгиевича. Кстати, честный старый воин Глеб долго извинялся за то, что в прошлом году принял за меня какого-то убитого разбойниками аббата, и раза три повторил, что поскольку все подумали, что я умер, а на самом деле я жив, то теперь проживу сто лет: на Руси есть такая народная примета.

Так вот, представь себе, князь Андрей как ни в чем не бывало приглашает меня продолжить работу над владимирскими крепостными воротами, каменным дворцом и крепостью в Боголюбове, а также возглавить строительство городского собора в Ростове и новой церкви во Владимире, на высоком холме между княжеским двором и новыми укреплениями.

Но я все же, да простит меня Господь, опасаюсь мести со стороны если не самого Андрея, то его ключника Анбала, поэтому я попросил Глеба Намнежича передать князю благодарность за приглашение, выразил уверенность в том, что мой ученик Улеб Хотович справится и без меня, и остался в Киеве. Каменное церковное строительство сейчас, к сожалению, здесь не ведется, но у меня множество заказов и на деревянные церкви, и на терема: едва ли не каждый киевский боярин и богатый купец хотел бы похвастаться тем, что для него строил «императорский мастер Иоанн Карлович». Да и великий князь Ростислав Мстиславич по-прежнему благосклонен ко мне и оказывает мне покровительство. Так что моя мастерская милостью Божией процветает, и для выполнения в срок всех работ мне приходится нанимать все больше и больше помощников.