Архитектор его величества - [49]

Объяснение было исчерпывающим, и мне оставалось только поблагодарить его преосвященство и рассказать ему, что я со своей стороны тоже поспособствовал будущему обретению Святого Грааля: к времени приезда посольства уже завершил сень-киворий над водосвятной чашею к западу от входа в боголюбовскую церковь[94].

Епископу Рудольфу фон Татцингену сей киворий, скажу без излишней скромности, весьма понравился. Осталось только разыскать святыню, символом которой станет чаша под киворием. Я искренне желаю успеха сему богоугодному предприятию и буду рад, если усиление на Руси нашей Святой Церкви когда-нибудь приведет к тому, что сия страна станет вассалом нашей богоспасаемой Империи. Русь за два года стала мне небезразличной, несмотря на все испытанные здесь невзгоды и опасности.

Причем последние невзгоды и опасности, — как хотелось бы верить, что они действительно были последними! — волею Божией выпали мне совсем недавно, вскоре после отправления тебе, любезный брат мой во Христе, предыдущего письма[95]. Поведаю тебе о сих невзгодах подробно, ибо произошли они прежде всего из-за прискорбного двоевластия в ростовской епархии.

В начале июля Андрей Георгиевич сказал мне, что собирается возвести в Ростове большой белокаменный городской собор на месте деревянного, построенного еще при Владимире Мономахе и сгоревшего в прошлом году, когда пожар уничтожил почти весь город. Я удивился, что князь хочет сделать такой подарок живущему в Ростове епископу Леону, но Феодор мне объяснил, что Леон не вечен, а строительство храма Андреем поможет упрочить княжескую власть.

Князь спросил меня, смогу ли я сделать макет и чертежи нового собора, не ездя в Ростов. Я ответил, что некоторые архитекторы, действительно, работают именно так, но сие не в моих правилах, я непременно должен посетить место будущего строительства и, так сказать, ощутить его дух.

Тогда Андрей и Феодор попросили меня совершить путешествие в Ростов. Мне были выданы охранные грамоты, предоставлена большая военная ладья, подобная той, на которой мы с покойным Ратибором Борисовичем ехали из Пскова, с десятью вооруженными гребцами и рулевым по имени Фрол. Взял я с собою и троих слуг, дабы не испытывать по пути никакой нужды. Воистину неисповедимы пути Господни: знал бы я тогда, что всех моих спутников ждет гибель, а мне удастся выжить лишь чудом, испытывая крайнюю нужду буквально во всем!

Мы отплыли из Боголюбова ранним июльским утром. Погода была прекрасною, и наша ладья быстро двигалась вверх по реке Нерли — не той, которая впадает в Волгу, а той, которая впадает в Клязьму: я, кажется, уже писал тебе о великой путанице с двумя одинаковыми названиями рек[96]. Уже к вечеру мы достигли небольшого старинного городка Кидекши, где Георгий Долгорукий построил новую крепость и одну из своих пяти белокаменных церквей. Сей храм посвящен Борису и Глебу — двоим молодым сыновьям Владимира Крестителя, убитым в княжеской междоусобице и причисленным византийской церковью к лику святых мучеников. Выглядит он почти так же, как церкви, уже виденные мною в Переяславле, Георгиеве и Владимире, и поставлен так же — недалеко от валов со стороны реки.

Да простит меня Господь, но мне было неинтересно в очередной раз осматривать плоды небогатого воображения архитектора Саввы Нажировича, которыми он заполнил не только Суздальскую землю: недавно я узнал, что в далеком Галиче по его чертежам была построена церковь Преображения Спаса. К тому же, глядя на его храмы, я вспоминал злосчастного подрядчика Якова. Поэтому у меня не возникло желания сойти на берег и внимательно ознакомиться с Кидекшею, лишь замечу для сведения его императорского величества, что длина валов здесь более полумили[97], городок стоит над обрывами над Нерлью и впадающей в нее речкой Каменкой и является по здешним меркам серьезной крепостью.

Мы спешили, ибо еще в паре часов движения вверх по Каменке находится один из крупнейших и древнейших здешних городов — Суздаль, и я хотел переночевать в нем.

Город Суздаль стоит среди плодородных равнин Ополья, и это способствует его процветанию уже не первое столетие. Сейчас по сравнению с Владимиром Суздаль смотрится скромно, но все равно отнюдь не производит впечатления запустевшего. Неподалеку находятся соляные разработки, а в самом городе процветают различные ремесла — гончарное дело, обработка металла, кожи и кости. Отсюда родом большинство мастеровых на моем строительстве. А здешняя школа иконописи известна по всей Руси.

Старинная крепость Суздаля с укреплениями длиной немногим меньше мили[98] занимает крутой изгиб реки Каменки. Валы здесь совсем небольшой высоты — не более трех локтей[99], стены старые и прогнившие во многих местах, но укрепления усиливает река, окружающая город почти со всех сторон. В крепость ведут всего одни ворота, от них начинается главная улица, ведущая к большому плинфяному собору, построенному еще при Владимире Мономахе. В самом начале главной улицы, с правой стороны, находится бывший двор Георгия Долгорукого с церковью Преображения Спаса, очередным «близнецом» белокаменных храмов Саввы Нажировича. Кроме того, в Суздале, как и в других русских городах, множество деревянных церквей. Городская застройка здесь гораздо непригляднее, чем во всех виденных мною русских городах: теремов совсем мало, изб тоже немного, народ как привык с древних времен жить в покрытых деревянными крышами ямах