Архитектор его величества - [12]

Кажется, доблестного Арнульфа более всего разозлило то, что у тех разбойников даже не было никакого оружия, то есть это были обычные бродяги. Оказывается, то, что со мной произошло, здесь называется «раздеть до креста», и если бы меня раздели воины в тяжелом вооружении, ему, наверное, было бы не так обидно. На будущее рыцарь Храма велел мне брать с собой на прогулки либо одного из слуг, либо хотя бы брата Северина.

Я не мог не рассказать про удивительную набожность тех разбойников, но тамплиер процедил сквозь зубы, что набожность выражается в благоговейном отношении к святыням, здесь же имело место простое суеверие: снявший с меня крест принял бы на себя все мои грехи. Я не стал спорить, хотя и остался при мнении, что набожность есть набожность независимо от того, чем она вызвана.

Под конец разговора Арнульф окинул меня недовольным взглядом, усмехнулся и сказал, что в таком виде я похож на циркового шута. Я обиженно заявил, что не всем быть укротителями львов, и ушел в свою комнату переодеваться.

Теперь позволь, брат мой во Христе, исполнить волю нашего христианнейшего императора и описать укрепления Новгорода и его пригородных крепостей.

Я даже не ожидал, что укрепления второго по величине города Руси окажутся столь слабыми. Середину Новгорода окружают невысокие, около пяти локтей[17], насыпные валы со столь же неглубоким заболоченным рвом перед ними. На валах — низкие, тоже не более пяти локтей, бревенчатые стены, состоящие из срубов, заполненных землею, с боевым ходом наверху. Построены они лет сто назад, прогнили и покосились. Да и даже если бы они были свежепостроенными, все равно смести с вала такие стены при помощи мало-мальски современной осадной техники не представляет труда. Мирослав мне поведал, что валы внутри укреплены деревянными срубами, — но оборону это ничуть не усиливает, ибо если у крепости столь слабые стены, то при осаде разрушать сами валы нет никакой необходимости.

В городскую крепость ведут двое ворот — одни со стороны реки, другие напротив. Над воротами возведены невысокие, лишь немного выше стен, деревянные башни. Больше никаких башен, весьма полезных для усиления обороны, крепость не имеет.

И даже столь слабые укрепления окружают не более десятой части территории Новгорода. Длина валов — гораздо меньше мили[18], площадь крепости — около сорока акров[19]. И крутые склоны здесь обороне не помощники: город расположен посреди бескрайней равнины. Помощниками могут быть только непроходимые болота, из-за которых в город возможен только речной путь: нападать по реке всегда труднее, нежели посуху, к тому же у новгородцев есть сильный флот.

Пригородные крепости совсем невелики, их территория не превышает двух акров[20], и укреплены еще слабее: высота валов — не более трех локтей[21], рвы столь же неглубоки, на валах вместо стен располагаются частоколы.

И в самом Новгороде, и во всех пригородных крепостях устроено всего по одной линии дерево-земляных укреплений. Главных башен[22] внутри нет, кроме каменных храмов, хотя они — укрепления слабые и ненадежные, и ни одного серьезного приступа ни один храм не выдержал: осаждающим нетрудно обложить здание хворостом и удушить защитников дымом либо подвести таран и выбить двери.

Впрочем, определенный резон в использовании храмов как главных башен все равно есть, и в нашей родной Германии таких примеров много: я сам строил крепостную церковь в Корвейском аббатстве, да ниспошлет Господь тамошнему настоятелю Вибальду фон Штабло-унд-Корвей выздоровление от его тяжкой болезни. В любом случае, если враги уже смогли преодолеть основные городские укрепления и захватить город, взятие даже самой сильной главной башни — лишь вопрос сравнительно небольшого времени. Но хотя бы символическая главная башня в крепости все равно нужна, ибо при взятии врагом городских стен военачальник должен иметь возможность запереться в каком-либо укреплении и, пока противник готовится к приступу, договориться о почетной сдаче. Да и даже самая слабая главная башня дает благородному сословию достаточную защиту при восстаниях горожан.

В целом я бы выразился про укрепления Новгорода и его пригородов весьма нелестно: каковы крепости, таковы и главные башни. Столь беспечное отношение новгородцев к укреплению родного города меня весьма удивило. Правда, враг не приступал к стенам Новгорода уже лет сто, но ведь могут же рано или поздно Пресвятая Дева-заступница или хотя бы языческая Фортуна отвернуться от сего города?

Но я надеюсь все же покинуть сей город ранее, чем от него отвернется Пресвятая Дева, и поскорее вернуться в нашу богоспасаемую Священную Римскую империю.

Благодать Божия да пребудет с тобою и всеми нашими братьями во Христе, пусть дни твои будут полны радости и преуспевания, да хранит тебя всемогущий Господь бесчисленные годы. Аминь.

Искренне твой, вечно любящий тебя и всей душою преданный тебе раб Христов и земляк твой Готлиб-Иоганн

ПИСЬМО ШЕСТОЕ

[номер по описи Венской библиотеки: XII-34-5836/B-VI]

ЕГО ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВУ КОНРАДУ, АРХИЕПИСКОПУ ВОРМССКОМУ, ОТ ГОТЛИБА-ИОГАННА ФОН РОЗЕНАУ

ПИСАНО В ГОРОДЕ ПСКОВЕ В ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ СЕНТЯБРЯ 1157 ГОДА ОТ Р. X.