Архипелаг мореплавателей - [63]

— Папаланги! (Пришельцы с неба!) — воскликнули аборигены и за одну ночь под влиянием чудесного явления приняли христианство.

В действительности дело обстояло несколько иначе. Вся страна обратилась в новую веру в рекордно короткий срок, но причины этого миссионерского успеха были сложными. Самоанцы имели постоянные контакты с островами Фиджи и Тонга, где миссионеры осели несколькими годами раньше. Религия белых пользовалась там всеобщим уважением, благодаря материальным выгодам, которые она предоставляла.

Перед тем как на Самоа прибыл Уильямс, там был убит ненавистный жрец из Маноно. Великий вождь Малиетоа Ваиинупо использовал это убийство для того, чтобы начать войну за политическую гегемонию и титул короля всего Самоа. Именно в тот момент, когда он нуждался в поддержке, на острове высадился Джон Уильямс с великолепными дарами и безграничным престижем новой веры. Он прекрасно умел вести себя среди титулованных особ и сам не распространялся о своих делах. Для этого он привез с собой оратора, молодого самоанца с Тонга, который знал язык и обычаи. Так как же здесь не верить небесному знамению!

Малиетоа сразу понял, что присутствие миссионеров поднимет его авторитет и облегчит борьбу за власть. Поэтому он принял их как настоящих папаланги, обещал им свою помощь, гарантировал безопасность и быстро позволил себя окрестить. Вслед за ним приняли христианство наиболее влиятельные вожди. Своим авторитетом и угрозой изгнания они принудили принять христианство остальное население. Малиетоа не ошибся. Он стал Тупу Самоа и на утеху своей старости (ему тогда было шестьдесят) приобрел за подарки миссионеров новую молодую жену.

На китобойцах и других кораблях, плавающих в Тихом океане, быстро узнали о том, что на Самоа живут христианские учителя, а местные жители дружественно относятся к европейцам. Все больше авантюристов и искателей приключений прибывало на архипелаг и оседало среди местного населения, часто выдавая себя за проповедников новой веры. Самоанцы их охотно принимали, так как обладание собственным «жрецом рода» поднимало их престиж.

Джордж Тернер, один из первых миссионеров на Уполу, записал в своих воспоминаниях[40] подлинный рассказ одного самоанца о том, как матрос-дезертир обратил его в христианство. «Новая религия распространялась в нашей деревне. Люди один за другим принимали новую веру, съедали воплощения духов и ничего плохого с ними не случалось. Поэтому и я решил попробовать. Морской угорь и осьминог были воплощением богов, почитаемых в нашей семье. Я раздобыл их, а потом отослал о вопросом, должен ли их съесть или сначала принять новую религию? Мне ответили, чтобы я сначала принял новую веру. Я тут же пошел к дому белого человека. Я сказал ему, что исповедую его религию и буду прославлять только одного бога. После этого я приготовил угря и осьминога и съел кусочек каждого из них. Пришла ночь. Я ждал — заболею или нет? Ночь прошла, наступил день, затем прошел следующий день. Я чувствовал себя хорошо и поэтому решил, что бог белого человека могущественнее самоанских богов».

За протестантами прибыли методисты, католики, мормоны, свидетели Иеговы… Нет, вероятно, на свете такой секты или группы христиан, которая не имела бы своих приверженцев на Самоа. Ничего нет удивительного в том, что в борьбе за души между миссиями быстро дошло до не брезгующей никакими средствами конкуренции. Начало ей положило Лондонское миссионерское общество, которое в 1845 г. уговорило вождей из Апиа не допустить, чтобы к берегу причалила лодка с католическими миссионерами. Когда же католики все-таки сошли на берег (правда, на несколько миль дальше предполагаемого места высадки), протестантские священники, не примирившись с этим, различными способами старались подорвать авторитет папистов.

До конфликта дело дошло в 1926 г. В тот год на Уполу заседал синод. Один из пасторов обратил внимание его участников на статью, появившуюся в американской прессе. В статье сообщалось, что в Ватикане есть глубокий колодец, куда бросают детей священников и монахинь. Пастор предложил опубликовать этот факт в самоанской прессе, чтобы он послужил предостережением всем желающим перейти в католицизм. Этого не сделали, но так как официального запрещения тоже не было, сплетня быстро разошлась по островам. В католических кругах наступило смятение. Одни паписты путем рукоприкладства пытались доказать превосходство своей веры, другие, глубоко потрясенные дискредитирующей вестью, покидали церковь. Самоанская католическая газета в пылу полемики только подлила масла в огонь, когда на ее страницах появились фразы такого содержания: «клеветники — это грязные саламандры, похожие на собак, которые пренебрегают хорошей пищей и пожирают отбросы на «пляже».

Этого только и ждали протестанты. Они немедленно поместили в своей прессе статью, полную сожалений по поводу грязного языка папистов. В заключение было подчеркнуто, что от таких людей, разумеется, всего можно ожидать… Католический епископ решил передать дело в суд. Однако до скандала дело так и не дошло благодаря вмешательству новозеландского администратора. После «конференции за круглым столом» с участием представителей от противоборствующих миссий скандал удалось замять. Сегодня, кроме случаев личной неприязни, борьба между миссиями во многом утратила свою первоначальную остроту. Она превратилась скорее в соперничество за количество и качество воздвигнутых святынь и резиденций пастырей.