Археофутуризм. Мир после катастрофы: европейский взгляд. - [88]

Дмитрий помнил, что некоторые члены Имперского правительства придерживались мысли предоставить продовольствие из геополитических соображений. Адмирал Альмагро, барон Империи, герцог экстремадурский и министр обороны, заявил: «Азиатские державы контролируют тихоокеанское побережье. Они желают усилить свое присутствие в этих регионах и дальше на востоке, в конечном счёте овладев Америкой по всей Атлантике. Разве не в наших интересах остановить такую экспансию, установив свой протекторат над САГ и Южной Конфедерацией? Положительный ответ на полученное прошение продовольственной помощи стал бы хорошим способом расширить наше влияния в этом регионе. Кроме того, народы этих государств практически полностью состоят из европейцев ещё с середины века. Всего их около 18 миллионов».

Дмитрию пришло в голову, что население этих двух государств примерно в пять раз меньше, чем было в XX веке. Он тут же решил послать по факсу сообщение в кабинет адмирала Альмагро. Он набрал его на клавиатуре, не доверяя микрофону, который позволял кому–нибудь его подслушать. Он подумал о своих карьерных планах: министр обороны, наверно, оценил выдвинутое им прекрасное решение конфликта между государствами «Атлантической дуги» и прочими.

Дмитрий начал текст ритуальным «Ваше Превосходительство» и продолжил описывать цель миссии Высшего суда в Бресте. Заключение было таким: «Две партии, государства ‘Атлантической дуги’ и вышеупомянутые аграрные государства, достигли согласия насчёт моего предложения. Федеральные власти приобретут часть продукции аграрных государств истца и отправят её на другую сторону Атлантики в качестве продовольственной помощи. Эти расходы не будут, так сказать, безвозмездными, но послужат планам нашей внешней политики, согласно взглядам Вашего Превосходительства».

Дмитрий отослал всё по факсу. Он гордился собой, даже несмотря на предлагаемое им небольшое поступление принципами экономической доктрины «автаркии больших пространств».

Экономическая организация мира, действительно, мало была связана теперь с анархической и катастрофической глобализацией губительных последних лет XX века. Евросибирская Федерация занималась свободной торговлей внутри своих границ, но снаружи она была защищена огромными таможенными сборами. Связка антильских бананов стоила 90 евросестерциев… Каждый крупный континентальный блок жил сообразно собственному ритму и был экономически независим. Больше не было никаких международных потоков финансов или инвестиций.

* * *

Искусственный голос объявил: «В часовне на первом этаже дирижабля скоро начнется православная религиозная служба».

Многие поднялись и пошли на эскалатор. Другие ухмыльнулись. Несмотря на гул пропеллеров и звуконепроницаемую обшивку Дмитрий слышал обрывки песнопений и богослужения. «Им бы следовало поблагодарить Бога за то, что он сжалился над нами в грозу», — подумал он.

Дмитрий не был религиозен, в отличие от своей жены Оливии. После «Великой Катастрофы» и изгнания ислама из Европы произошло заметное усиление религиозности. Это не коснулось протестантских церквей, которые рухнули. Католичество испытало крайне скромное возрождение, затрудненное новым расколом и нехваткой Папы Римского. В то же время после «Возрождения» 2030 года православие, странный вид буддизма и неоязыческие культы всех видов — от самых суеверных и чудных до более изысканных — испытали настоящий бум. Последние нашли источник вдохновения в древнем философе Марке Аврелии, чья работа стала отправной точкой для так называемого «философского язычества». Это течение стало неким синкретизмом эллинистической, скандинавской, германской, славянской и римской традиций, а также было тесно связано с индуизмом.

Что касается Дмитрия, то он был одновременно агностиком и суеверным. Он верил в какое–то безразличное к людям божество, обладавшее превосходящим их разумом и очень могущественное, но не всесильное. Оно делилось на мириады сил, которые Дмитрий обычно называл «Дьяволом». Он, однако, очень хорошо относился ко всем религиям — этого требовала официальная идеология виталистского конструктивизма.

* * *

В небе раздался рёв. Дмитрий наклонился к окну. Несмотря на тьму, он видел серый, продолговатый и надутый объект куда больше «Альбатроса» по размерам. Метрах в двухстах выше, совсем недалеко от них другое воздушное судно пересекало их путь.

Это было новое грузовое воздушное судно, медленно движущееся на скорости 200 км/ч — восьмимоторный «Орка». Дмитрий уставился на огромный висящий грузовой самолёт. На его тёмном корпусе был виден черный гарцующий конь на жёлтом фоне — «Феррари». После исчезновения «Боинга» четыре большие компании боролись за мировой аэрокосмический рынок: «Феррари», гордость Падании; «Евромотор Эйрбас Гезельшафт», «Тайфун» и «Тао–Вань Эйр Индастриз». Последняя была выдающейся китайско–японской компанией, производящей «Летающих драконов» — вакуумные дирижабли, которые были немного быстрее прочих. «Тайфун» объявил, что сможет конкурировать с ними благодаря новым «дирижаблям на электромагнитной тяге», достигающим скорости в 500 км/ч и несущим груза в 10 раз больше, чем старые самолеты, потребляя при этом в 10 раз меньше энергии.