Архаон Вечноизбранный - [16]

Свет фонаря был тусклым. Лицо Дидерика стало влажным. В том месте, где раньше была его голова, появилась тупая боль. Случилось что-то плохое, но мысли пажа никак не могли понять, что именно. Все, что он видел, — это балки крыши конюшни над ним и установленные там инструменты. В поле зрения медленно появились две головы. Все вокруг было размыто, и свет постепенно рассеивался, но Дидерик разглядел Нильса и Сьера Кастнера, смотревших на него сверху вниз — на их лицах была одна и та же маска ужасного оцепенения. Свет поблёк и погас. Это было последнее, что видел Дидерик в своей жизни.

Несчастный случай. Шанс. Провидение. Рок. Это одно и то же. Сколько героев было создано из тех несчастий, которые выпали на их долю? Если бы не бросок кубика, бросок монеты или поворот карты, они были бы счастливыми ничтожествами для всего мира. Все боги — светлые и тёмные — действуют в огромном просторе этих простых мгновений. Они находятся в колчане тетивы, которая посылает стрелу далеко, и во взгляде меча, который не достигает своей цели.

Я спас свою пешку, свою маленькую фигуру в большой игре, от сотни таких смертей. Что такое жизнь, как не путешествие несчастных смертных через мириады опасностей их жалкого существования? Это утомительное проклятие таких принцев, как я, — смотреть, как запутанные смертельные ловушки вплетенных жизней образуют передо мной узлы. Иногда я освобождаю моток, проклиная всех, к кому он привязан. Для смертных это битвы, массовые убийства и бедствия мира. Запутанные обстоятельства, в которые неизбежно попадают обреченные. Иногда, однако, я трачу время на то, чтобы распутать нити существования и освободить живых от их нынешней гибели. Это я делаю, когда я вложился в игру. Это я делаю для своей пешки. Я освободил его, зная, что он точно так же освободит меня от уз судьбы, не менее запутанных и неизбежных. И вот, моя пешка, я освобождаю тебя от смерти обыкновенной и неизвестной. Ты предназначен для великих дел.

Глава 3 (III)

«Путь человеческий лежит через изгибы

И повороты великих и тёмных лесов,

Где дикая и рождённая Землёй злоба предстаёт

В виде страшных и гротескных лесных существ,

Что обитают в глубинах леса по сию пору, как и до Зигмара».

Штольц и Крамер

Поблизости от Зудерберга

Драквальд

Черный вторник, имперский год 2406

Нильс крикнул в густую темноту леса, но это ничего не дало им. Они были одни. Они были мокрые. Глубоко в Драквальде и углублялись в него всё дальше. Нильс протянул Дидерику парадный меч Сьера Кастнера. Кастнер носил короткий клинок, когда не был одет в доспехи тамплиера и не требовался в храме или представал перед графом Тодбрингером. Нильс теперь мало заботился об этикете и придворном протоколе. Ему нужно было поставить холодную сталь между собой и сырой темнотой, сквозь которую он продвигался. Дидерик, прошедший через тяжелую работу и учебу, также получил звание оруженосца и следовал за Нильсом с поводьями Оберона в руках. На посохе, прикрепленном к седлу, покачивался фонарь, отбрасывая слабый круг света вокруг всех троих.

Несмотря на то, что дождь уже прекратился, небесный поток все еще пробивался сквозь искривленный купол Драквальда. Темнота превратилась в сплошную стену звуков какофонии падающих капель. Капли собирались, перекатывались и падали с листьев на ветки, в грязные лужи и пропитывал подлесок внизу. Это был горемычный поход.

Нильс снова позвал храмовника. Это действие наполнило обоих оруженосцев ужасом.

— А что еще мы можем сделать? — спросил Нильс у Дидерика, но мальчик не нашелся, что ему ответить. В месте, столь густо заросшем деревьями, путаницей и тенью, они могли пройти прямо мимо своего хозяина и даже не узнать об этом. Выкрикивать его имя через пропитанный ночью лес, было единственным, что они могли сделать. Это не останавливало причудливое воображение их обоих, вызывая образы зверолюдей, клыкастых ликантропов и бродячих мертвецов, притягиваемых к ним их же собственными глупыми криками.

— Я уверен, что курган не может быть так далеко, — сказал Дидерик. — Мы бродим уже целую вечность.

Нильс с хрустом пробирался сквозь мокрый подлесок.

— Возможно, это только кажется, — задумчиво произнес сквайр.

Пьяное хвастовство Сьера Кастнера снова навлекло на них опасность. Проходя через деревню Зудерберг, рыцарь отважился зайти в «Кривого кабана» за кружкой-другой пряного варева. Когда он не появился, двое оруженосцев, как обычно, решили, что он забыл о них и снял комнату в таверне. Когда следующее утро, проведенное в конюшне, перешло в полдень, мальчики вошли в таверну, чтобы узнать, где находится их хозяин. Они обнаружили, что храмовник так и не добрался до постели, а вместо этого их ждал рассказ скорбящего лесника о своих детях, Франце и Фриде, которые исчезли около Кургана Шести Камней. Два охотника в таверне сказали оруженосцам, что старый тевтогенский могильник находится прямо к западу от деревни, и именно в этом направлении рыцарь отправился прошлой ночью, после того как во время распивания кружки похвастался, что он найдет детей или уничтожит зло, которое там было.

Оруженосцы остановились, как вкопанные. Доносились какие-то звуки. Треск дерева. Треск веток. Агония деревьев, чьи стволы разрывало что-то чудовищное и невидимое, движущееся по мокрому лесу. Нильс присел на корточки в кустах. Дидерик сделал то же самое, опустив голову Оберона и молясь Богу-Королю, чтобы густой лес скрыл свет их фонарей. В другой руке он держал кулон в видел священного молота Зигмара, который холодно прилип к его груди. Лошадь фыркнула и испуганно заморгала. Животное что-то почуяло и тоже замерло. Прислушиваясь к удаляющемуся грохоту невидимого существа в густом лесу, Нильс и Дидерик обменялись взглядами, полными ужаса и облегчения.