Ардагаст и его враги - [135]

   Треснула и распалась золотистая преграда, и демоны ринулись на людей. Но уже не огненными духами, уязвимыми лишь для чар, а телесными существами. Их могучие тела с трудом, но можно было поразить сталью и даже зубами.

   Амазонки, отступив, пускали в демонов стрелы, не так раня, как отвлекая врагов. Били из луков и сваны, с трудом сдерживая желание броситься в ближний бой. Но приказ златоволосого царя с далекого Днепра стал вдруг для них свят, как воля самого Белого Всадника.

   Огромные, на голову-две выше людей, демоны при этом были весьма подвижны. Оружие так и мелькало у них в руках. Каждый мог бы сотню воинов скосить, как траву, но от нескольких отборных бойцов лишь с трудом оборонялся. Оленерогий демон Марса тщетно пытался достать мечом-молнией проворных волколаков. Мовшаэль пыхтел, отбиваясь от рунного меча Мгера. Этот меч, когда-то снесший на глазах лунного демона голову его собрату из воинства Марса, вселял в Мовшаэля ужас. Могучий демон Юпитера бился со львами - Вышатой и Лютицей, и даже его казавшаяся стальной кожа не выдерживала ударов могучих лап с острыми когтями, сами же оборотни с кошачьей ловкостью уходили из-под ударов адского меча.

   Сигвульф рубился с серебристым демоном Меркурия. Временами готу казалось, что перед ним - высокий одноглазый старик. Среда - день Одина-Меркурия... Морочил его демон или сам Один явился сразить воина, отвергшего Валгаллу? Но даже Отцу Битв не мог уступить в таком бою германец, ставший росом. Рядом с готом бился Хилиарх, которому демон казался остробородым хитрецом в дорожной шляпе и с обвитым змеями жезлом. Змеи извивались, коварными ядовитыми стрелами рвались к эллину, но всякий раз натыкались на его быстрый клинок.

   Сагсар с сыном Нежданом умело отражали взмахи страшной косы демона Сатурна. А Всеслав-дрегович с кушаном Хоршедом наседали на демоницу Венеры. Бесстыжая ведьма дразнила, отводила глаза, напускала мороки, являясь то красавицей, то чудищем, то матерью родной. Могла бы заставить друг друга зарубить, если бы Иосиф не разрушал упорно ее чары.

   Тяжелее всего приходилось Ардагасту с Ларишкой. Тело солнечного демона еще сильнее полыхало жаром, слепило глаза блеском. Мечи, касаясь его огненной плоти, мгновенно раскалялись, обжигали руки. И даже пламя Колаксаевой Чаши лишь замедляло его мерную, уверенную поступь. Но царь с царицей, превозмогая боль и усталость, снова и снова рубили и кололи врага, и пылающее золотое тело его все чаще окрашивалось кровью из ран.

   Захваченные боем, росы не замечали, что свет Черного Солнца стал вдруг неровным, колеблющимся. Валент чувствовал: на вершине что-то неладно. Но все его силы уходили на то, чтобы гнать в бой демонов, отнюдь не жаждавших умереть за своего повелителя. Да чего еще было ожидать от всей этой мрази человеческой - убийц, воров, распутниц, еще при жизни своими пороками уподобившихся бесам?

   Споткнувшись о выступивший из-под талого снега камень, Ардагаст упал. С торжествующей самоуверенной улыбкой демон придавил ногой его меч и протянул руку к Огненной Чаше, стараясь взять ее снизу. От руки Зореславича, сжимавшей Чашу, остались бы одни обгорелые кости, если бы Ларишка, отчаянно вскрикнув, не снесла одним взмахом махайры все пальцы на руке у демона.

   И в этот миг, словно на Купалу, покатилось с горы пылающее колесо. "Держи-и-тесь!" - раздались сверху молодые голоса. Дружным радостным криком отозвались снизу росы и сваны. Низвергнутое Черное Солнце неслось, пропахивая борозду во льду и камнях, прямо на золотого демона. Растерявшись, он утратил равновесие, упал и тут же был разрезан пополам. Направляя колесо, летела над ним птицедева, и золотые волосы ее реяли по ветру. Послушное ей и молодому волхву, зловещее творение Валента развернулось и покатилось вверх, на своего творца. С большим трудом сумел некромант отклонить его. Колесо завертелось, подскочило и свалилось в пропасть. На миг озарив ее до самого подножия горы, оно погасло, лишенное связи с питавшим его пекельным огнем.

   На вершину Эльбруса опустилась ночная тьма. По небу рассыпались звезды, и серебряные рога месяца выглянули из-за туч. Демоны, обычно распоясывавшиеся с приходом ночи, теперь вдруг растеряли свою силу и дерзость. Даже Перстни Зла не удержали от бегства Мовшаэля и демоницу Венеры. Он ринулся в небо, она - в преисподнюю. Челюсти Седого Волка сомкнулись на запястье демона Марса, меч-молния выпал из его руки, и оленерогий бес был растерзан волколаками. Вышата с Лютицей повалили в снег и разорвали демона Юпитера. Меч Сигвульфа разрубил до пояса серебристое тело демона Меркурия. Неждан Сарматич подрубил колени демону Сатура, а Сагсар отсек упавшему бесу его двуликую голову.

   Даже отчаяние не могло заставить Клавдия Валента пожертвовать своей бесценной жизнью в смертельном бою. Искренне презирая мир, он отнюдь не торопился его покинуть - возможно потому, что сам в нем отнюдь не страдал, не изведал ни бедности, ни рабства, ни темницы. Намереваясь бежать, маг позвал назад удиравшего Мовшаэля.

   Но тут великан, до сих пор безмолвно взиравший своими огненными глазами на бой, словно пробудился. Схватки человечишек лишь развлекали хозяина горы. До их борьбы ему дела не было. Эти недомерки хотят его использовать? Пусть, лишь бы распалась проклятая цепь, а тогда уж он всем покажет... Он с радостью ощущал, как льется, ослабляя его оковы, сила Черного Солнца. И когда этот поток иссяк, а победа склонилась на сторону росов, Скованный решил не ждать, пока оковы снова кто-то укрепит. Изо всех сил рванулся он, сотрясая гору. Густые клубы сернистого дыма повалили из расщелин. Заточенные дэвы взревели так, что их услышали люди у Пяти Гор и в теснинах Алонта. Огромная лавина сорвалась, обнажая черные клыки скал, с западной вершины и ринулась вниз, угрожая похоронить под собой всех людей. Исполину же она была все равно, что снег, свалившийся с крыши.