Ардагаст и его враги - [137]

  -- Вот и хорошо. А то я уже думал вас вот этим поучить, чтобы не путали Солнце с черной медяшкой, - помахал своей огненной плетью Громовник. - Мы с братом поскачем на северный склон - бить вайюгов. Наш младший брат сюда не прилетит: здесь и так два его избранника. - Он указал на Ардагаста и древнего Мгера. - Вот и идите с ними на дэвов. А вишапов проучит Симург.

   Оба всадника взмыли в ночное небо и полетели за седловину. А люди двинулись вниз. Впереди, оставляя глубокие следы в снегу, ехал Мгер-герой. Только снега и камни святой горы и могли вынести тяжесть его коня. А в небе летел, блестя серебристой шерстью, огромный крылатый пес. Два знамени развевалось над отрядом: красное с золотой тамгой и желтое знамя - лев с серебряными челюстями. Россыпью самоцветов играли в лунном свете льды Эльбруса, и легко было на душе у воинов, знавших твердо: их дело свято. Звенели гусли Пересвета, и радовала слух дружинников сама собой слагавшаяся песня. А Меланиппа заботливо следила: не покатился бы муж-певец с ледника вместе с гуслями.

   Отряд достиг подножия ледника, когда скопище дэвов и каджей уже шло по перемычке между горой и хребтом. Росы успели вскочить на своих коней, а сванам, чьи кони остались в долине Ненскры, пришлось биться пешими. И закипел на перемычке яростный бой. Стрелы амазонок разили косматых великанов издали, копья и мечи сванов и росов - вблизи. На упавших дэвов тут же набрасывались серые бойцы Волха. Ослепительно блестя, сеяли смерть грозовой меч древнего Мгера и рунный клинок Мгера-князя. нещадно жгло врагов пламя Колаксаевой Чаши. Перед силой волхвов не устояло темное чародейство каджей. А в небе Симург бился со стаей вишапов, и изуродованные драконьи тела падали прямо в гущу сражавшихся. На земле же низенький, но сильный Шишок усердно орудовал дубиной, жалея лишь о том, что поблизости не было ни одного дерева, чтобы встать рядом с ним в полный лешачий рост.

   Еще до рассвета дэвы обратились в бегство. Тут-то и показал, наконец, себя леший, в таком же великанском обличье гоняя их по лесу увесистой сосной. Тщетно рвал на вершине цепь их громадный сородич. В эту ночь предупрежденные князем Мгером и жрецами Солнца кузнецы били по наковальням, чтобы скрепить ее. К утру бой стих. Ускакал в свою пещеру древний Мгер. Улетел на вершину Симург. Неся с собой тела павших, победители спустились в Терскол. Здесь, на пиру, Ардагаст с Таргвой решили: идти с войском к Вратам Аланов, в тыл римлянам. Царь сванов, малость хвастая, обещал выставить двести тысяч войска, но Зореславич предложил быстроты ради собирать только конные дружины.

   Они шли из долины в долину, через высокие перевалы, а слава победителей дэвов летела перед ними. И поднималось племя за племенем, спеша послать лучших своих бойцов под красный стяг Солнце-Царя, под желтое львиное знамя. Но раньше всех на восток, в теснину Алонта принесла эту славу орлица-Лютица.

* * *

   На дне глубокого ущелья бешеным драконом ревет, перекатывая валуны, Алонт, такой широкий и спокойный на равнине, где пасутся стада аланов, чьим именем названа эта теснина. Над ущельем в вышине белеют снега Казбека. Говорят, там тоже томится скованный исполин, а перед ним застыл окаменевший вишап, которому боги не дали сожрать беззащитного гиганта. Ущелье перегораживает стена из массивных дубовых бревен, окованных железом. Ни огнем, ни тараном не взять ее, да и не умеют степняки делать стенобитные машины. А над правым берегом, на неприступной скале стоит каменная крепость Кумания - обитель Тамар Всеисцеляющей, чей храм ни один воин не посмеет осквернить, из страха лишиться храбрости и мужской силы.

   Когда сарматы подошли сюда с севера (в тот самый день, когда сваны и росы взбирались на Эльбрус), над заостренными бревнами стены они увидели гребенчатые шлемы римлян и островерхие, восточные - их иверских и албанских союзников. Степняки двинулись на приступ. Пока одни с коней засыпали стрелами защитников, другие лезли на стену с помощью арканов и наскоро сколоченных лестниц. И тут из крепости в орду полетели тяжелые камни, сосуды с горящей нефтью и большие, пробивавшие насквозь воина в панцире или коня, стрелы. Там, в Кумании, римляне поставили несколько катапульт и балист. Устлав трупами дно ущелья, сарматы отступили.

   Проходил день за днем, но степняки не возобновляли штурма. Только перестреливались с защитниками из луков да вызывали их на поединок. На вызовы охотно откликались иверы, албаны и горцы, хотя побеждали чаще сарматы. Римляне же отвечали, что в одиночку будут сражаться лишь с тем, кто сумеет разгромить весь легион. Рубрий недоумевал: чего ждут варвары? Куда делся их предводитель, царек росов, оставив вместо себя какого-то беглого раба? Обещанный некромантом "сильный союзник" не появлялся, зато среди союзников-кавказцев бродили слухи о сражении богов с демонами на Эльбрусе, об участии в нем Ардагаста и возвращении его с могучим войском.

   Тем временем в храме Тамар ночи напролет царило веселье. Горным потоком лилось вино, звуки музыки сливались со сладострастными выкриками. Бойкие, красивые и искусные в любви жрицы услаждали римских командиров, иверских и албанских князей, немногим уступая храмовым блудницам Астарты и Кибелы из южных городов. Никто, однако, не заходил ночью в само святилище, где всегда были наготове накрытый стол и роскошное ложе. Легат предупредил: если кто-то из его людей станет "избранником" и жертвой Всеисцеляющей, жрицы быстро убедятся, что Рома, богиня Вечного Города, сильнее их владычицы.