Ардагаст и его враги - [136]

   Великан зло захохотал, ожидая, что людишки разбегутся, покатятся вниз, тщетно пытаясь спастись. Валент отбежал в сторону, уходя с пути лавины. Максим ринулся вперед с обнаженным мечом, камнем из балисты пронесся сквозь ряды сванов и исчез во тьме. Но росы и сваны остались на месте, послушные приказу Ардагаста: "Не бежать! Волхвы - вперед!" И волхвы, - кто в человеческом обличье, кто в зверином, - встали на пути громадной, переливавшейся в лунном свете белой стены. Ударившись в незримую преграду, стена повернула влево, к обрыву, и, не дойдя до него, наткнулась на другую преграду, воздвигнутую владельцем семи перстней.

   Огромная масса снега, льда и камней заколебалась в тисках двух магических сил, затем подалась к краю пропасти и с грохотом обрушилась туда, сметя фигурку в черной с серебром хламиде. Вернувшийся Мовшаэль ринулся было вниз, но подхватить хозяина не успел. Вернее, побоялся сунуться под лавину. Тело некроманта упало на дно пропасти, а душа - еще глубже, вместо Высшего Света узрев адскую бездну. А лавина поползла дальше вниз, погребая под собой и труп чернокнижника, и бессильное уже колесо из черной меди, и скалу с насаженным на нее уродливым телом человека-змея. Она завалила бы и раненого кшатрия с двумя женщинами, но у Миланы хватило волшебной силы остановить белый вал, растерявший прежний напор, в двух шагах от них.

   Хлюпая носом, улетал на восток толстобрюхий демон Мовшаэль. Его не радовало даже то, что порабощавший его перстень - серебряный, с сапфиром - остался под лавиной вместе с телом хозяина. Долететь бы до храма Тамар, утопить там печаль в сладком иверском вине... Кляня всех магов, пробирался вниз Юлий Максим. Его не преследовали: спускаться с Эльбруса среди ночи одному - почти верная гибель. А над обрывом стоял молодой черноволосый маг. Его губы чуть слышно шептали:

  -- Скажи, отец, зачем тебе делать столько зла?

   Много лет назад в Пантикапее мальчик Иоселе задал этот вопрос магу, тайком приходившему в их дом. Маг ответил: "Чтобы понимать добро и зло лучше, чем эта чернь, тебе, сынок, нужно еще узнать многое, чего она не знает, и знать не должна". Мальчик стал взрослым и научился многому. Кроме одного: презирать людей, среди которых родился и вырос.

   Мгер положил руку на плечо Иосифа и тихо сказал:

  -- Мы не освободили тебя от этого груза, Иоселе, да ты и сам не хотел. Но мы хотя бы разделили его с тобой.

   Юные росы радостно обнимались с родителями. Словно братья, обнимались с пришельцами сваны, кое-как объясняясь с ними по-сарматски. Злата, обхватив за плечи Таргву с Ардагастом, говорила обоим:

  -- Живы, мальчики, родные! А я больше всего боялась, чтобы вы друг друга не убили.

  -- А ведь я мог победить тебя, рос. И меня, дурака, хвалили бы за это певцы, - сказал царь сванов.

  -- И я мог сразить тебя. Только меня такая победа не обрадовала бы, - ответил Зореславич.

  -- Вратами Гмерти Мориле клянусь, огнем твоей чаши клянусь: никогда сваны не поднимут оружия против росов. И никому, назовись он хоть самим Амирани, не дадут поставить на Эльбрусе этот проклятый знак! - взволнованно произнес Таргва.

   Вверху, на башне над восточной вершиной, старик в белой бурке с довольной улыбкой сказал женщине:

  -- Видишь, мать, я не ошибся в смертных. Кажется, они поняли: этот мир не такой прочный, чтобы каждый мог творить в нем, что вздумается. Приходится кой-кого и сковывать.

  -- А кто его, мир, таким создал, как не вы с братцем? - ехидно заметил луннорогий старичок.

   А огненноглазый великан молчал, набираясь сил для нового рывка. И тут все увидели летящего с юга могучего всадника на красном коне, в старинных доспехах, с мечом-молнией в руке.

   - Здравствуй, Мгер! Ты уже свободен? Погоди, сейчас я разорву проклятую цепь, возьму свой меч, и мы с тобой перевернем вверх дном этот мир!

  -- И не вздумай! А разорвешь, так я с тобой первый биться буду, хоть сюда и скачут двое из младших богов! - отрезал всадник.

  -- Ты, Мгер, единственный, с кем я не хотел бы сразиться, - вздохнул великан и умолк, словно окаменел.

   Древний Мгер опустился на гору, почтительно приветствуемый воинами. А по небу уже летели еще два всадника. Один - на белом коне, с копьем, в белой бурке, с молодым веселым лицом. Другой - суровый, бородатый, на темном, как туча, коне, в черной бурке. В руке его сияло грозовым огнем необычное оружие: многохвостая железная плеть. Увидев их, воины разразились приветственными криками на нескольких языках.

  -- Ярила! Аорсбараг! Белый Всадник!

  -- Перун! Ортагн! Иахсар, гроза дэвов!

   Два бога опустились вслед за древним героем. Таргва поклонился и сказал:

  -- Слава тебе, Белый Всадник! Что же ты не удержал нас от этого похода? Ведь мы приносили тебе жертву перед ним.

  -- Жертву? Что-то не помню, - пожал плечами младший всадник.

  -- Скажи лучше, загулял, - усмехнулся бородач.

  -- Да нет. Разве не знаете: жертва, принесенная ради злого дела, уходит к темному богу? Особенно, если ее направит к нему злой колдун. Он ведь с вами был? - спросил Белый Всадник.

  -- Был. Теперь он там, в пропасти, - опустив голову ответил Таргва.