Ард Айлийюн - [69]

Ничего таинственного, никакой магии. В скале, — пещера, тянущаяся в неизвестные глубины. А у входа, среди причудливых сталактитовых и сталагмитовых колонн, стоят кувшины из обожженной глины. Кувшины в половину роста Сандра. Что значит, — в рост обычного айла. И Нур, и даже могучий Глафий легко уместятся в любом из них. Сандр — не сможет. А над кувшинами, — легкое серебристое сияние, играющее цветными искрами на кристаллах, покрывающих колонны.

— Когда-то, давно… — сказал Глафий, — Мы в глубоких недрах Илы-Аджалы. Азарфэйр поднял скалу.

Голос Глафия прокатился по полу, неровности камня подбросили его вверх, он отразился от близкого потолка и погас впереди, в непроглядной темноте. Но прежде чем утихнуть, разбудил стража пещеры. Слабо светящаяся фигура восстала из-за кувшинов, открыв бледное лицо с серыми глазными впадинами. Лицо, не знавшее солнечного света и Радуги.

— Кто ты? — строго спросил Сандр.

Фигуры в цветной ауре не могли не встревожить полуживую тень. Или живую полутень… Неуничтоженная третья шеренга не могла спрятаться нигде больше, кроме как здесь. И Сандр повторил вопрос, вложив в него угрозу возмездия:

— Кто ты? И что здесь хранится?

Бледная фигура изогнулась камышинкой под порывом ветра; по пещере пронесся шелест, понятый айлами.

— Я Лусин. Я всего лишь страж. Страж кувшинов…

— Кто твой хозяин? И где он?

Тень молчала, продолжая изгибаться, будто по пещере гуляет переменчивый ветер. Сандр быстрым шагом приблизился к кувшину и ударил по нему ногой, обутой в тяжелый походный ботинок. Раздался гул, по коричневой поверхности зазмеились трещины и кувшин с глухим треском распался на куски. А среди обломков обнаружилась скорченная в позе младенца фигура, подобная тем, что напали на отряд перед камышами. Фигура шевельнулась, Сандр ухватил ее рукой за шею и, выкрикнув предупреждение, выбросил наружу.

Лусин колыхнулся и упал на колени.

— О, я знаю, кто ты! Остановись, прошу…

— Ах ты, хранитель смерти! — Сандр со стороны выглядел усташающе, — На мои вопросы надо отвечать! Я разобью все кувшины. И освобожу тебя от работы. Или…

— Бурта, Бурта… — шелестящий голос наполнился страданием, — Я приведу тебя к хозяину Бурте.

А позади Сандра раздался голос Нура:

— Сандр, мы разобьем кувшины. После. При необходимости.

Сандр резко повернулся с намерением сделать выговор, но желание пропало. Нур смотрит прямо, не скользящим касанием. И смотрит уверенно, понимающе.

— То, что в кувшинах… И те, что напали… Когда-то они были живыми. Как мы. А теперь… В них программа, заложенная кем-то. Может быть, Буртой. Он способен ими управлять. Зачем, — не знаю. Но они были живыми, Сандр…

«Они были живыми…» — фраза Нура воспроизводилась пещерным эхом, пока не прозвучал голос Лусина:

— Они бессмертны, Сандр… Бурта подарил им бессмертие. И лишил страданий. Разве вы не хотите того же?

«Вопрос как капкан!» — в Сандре нарастало возбуждение воина. Новое состояние, в которое он вошел в стране бессмертных теней… Состояние требовало действий. Наверное, так правильно. Пора размышлений должна закончиться. В отряде есть кому размышлять. Но и действия… Сами по себе они тоже ничего не стоят.

— Хорошо! — спокойно сказал Сандр, — Мы никуда не пойдем, Лусин, мы останемся здесь. А ты пойдешь к своему хозяину Бурте и приведешь его сюда. И тогда, возможно… Вперед, Лусин!

Тень разогнулась и вот, — ее как не бывало.

— Глафий, — попросил Сандр, — Проверь, как там… Может быть, Джахар не справляется?

Глафий понимающе кивнул и направился к выходу из пещеры, ставя ноги на камень так, словно он не способный летать айл, а золотой идол аваретов. Сандр протянул руку и мягко опустил ладонь на плечо Нура.

— Разве я не согласен с тобой? Лусин в себе называет их Зомби. Что значит, — они из неживой материи, не имеют ауры. Ты ведь знаешь, аура, — это душа, проявление и источник жизни. Но в них — угроза. Кем бы они ни были раньше.

— Да, — Нур не спорил, но и не соглашался, — Но ведь и камни, деревья, вода имеют ауру. Упавшее от старости дерево долго излучает свет и тепло. С ними, — Нур обратил взгляд на кувшины, — проделали какую-то операцию. Неужели нельзя обратить вспять, повторить ее наоборот?

«Однако! — поразился Сандр, — Он думает, как мертвому вернуть жизнь, как из врага сделать друга. Его никто не учил милосердию, он сам продвигается к его вершинам. Что ему делать в Империи?! Там, где от Радуги остался красный цвет, где она почти неживая, где нет места сопереживанию, где слабого бьют и топчут, хотя он не менее живой?»

Он так крепко опечалился, что пропустил возвращение Лусина с хозяином Буртой. Ростом и внешней мощью правитель зомби походил на Сандра, отличаясь угрюмостью и чернотой лица. Но он все-таки живой и разумный, и окутан слабым серебристо-зеленоватым сиянием.

— Ты мальчик нарисованный, — говорил Бурта Нуру, старательно не замечая Сандра, — Тебя нарисовали, а потом ты ожил и пришел ко мне. Ты просишь вечности? Бессмертия?

Сандр переключился на Бурту. Хозяин неживой, но активной плоти определял позицию поведения. Говорил и спрашивал спокойно, но внутри кипит возмущение. А где возмущение, там страх… Он боится светящихся айлов. Сандр встал рядом с Нуром. Чтобы не смотрел Бурта сверху вниз. И чтобы продолжал говорить. Потому как Сандр тоже не определил своей позиции…