Арбатская излучина - [9]

Шрифт
Интервал

Поэтому Иван сказал кратко:

— Считаю, что выход через Стебли был бы чистейшей авантюрой. Это значило бы почти наверняка идти на разгром и уж, во всяком случае, для дела — никакой пользы!

Он кончил, и тотчас поднялся Юрий. «Молодец, раз уж с нас начали, то лучше суммировать доводы», — подумал Иван. К тому же ему показалось, что его выступление было необоснованно: «Хорошо, что сейчас Юрий подтвердит…» Так подумал Иван, но через мгновение уже был в состоянии совершенной растерянности…

Спокойно, деловито Юрий начал с того, что основная-то их задача: драться в тылу врага. Это величина постоянная. Какими способами туда попасть — можем решить мы сами, по обстановке. Это величина временная: может быть, в составе бригады, может быть — небольшого, усиленного огневыми средствами отряда.

Юрий обвел всех своим честным, открытым взглядом:

— Не надо забывать основной нашей задачи. И потому я — за немедленный выход в тыл в составе отряда Садчикова через Стебли.

Иван был ошарашен. «Как Сенькин? Как Сенькин?» — смятенно забилось у него внутри. И тотчас словно корочкой льда покрылось: Сенькин ничего не сказал. Хотя накануне и он… «Впрочем, чего ждать от Сенькина, если Юрий…»

Высказались остальные. Никто — против выхода с Садчиковым. Никто, кроме Ивана. Труса Ивана — так он выглядел в результате всего.

Начальник поднялся, он ухитрился не высказать своего мнения.

— Я сообщу о нашем решении Садчикову, — уронил он веско и, видимо, спохватившись, что от него все же ждут какого-то слова: этим он дал понять, что поддерживает большинство.

О принятом решении радистка Валя простучала в Центр. Как обычно, ответа сразу не было. Но на утреннем сеансе Москва сообщила: «Выход в тыл в составе Садчикова запрещаем предлагаем выступить в квадрат 18–68 продолжать работу».

После совещания Дробитько избегал разговора с Юрием, хотя тот несколько раз пытался его завязать. Иван отмалчивался.

Но полученная из Центра радиограмма, вероятно, не давала Юрию покоя. Он схватил Дробитько за рукав:

— Слушай, ну чего ты в бутылку лезешь? Видишь, я оказался прав.

Иван остолбенел от такого поворота:

— Чем же ты прав?

— В ходе моих рассуждений, — не задумываясь, продолжал Юрий. — Смотри, вот как я судил: начальник хочет, чтобы мы выходили с Садчиковым. Совершенно ясная авантюра, и столь же ясно, что Центр ее запретит. Но перед нашим бурбоном мы…

— Мы? Кто «мы»? — вырвалось у Дробитько.

— Ну я, я! Буду выглядеть отлично… Видишь, как я все обдумал…

— Прекрасно обдумал. А меня предал зачем? Чтобы самому выглядеть еще отличнее?

— Вот уж нет. Это было не запланировано… Видишь ли, я надумал это, уже сидя на совещании, пока слушал тебя и увидел недовольство начальника, знаешь, он так ноздрями шевелит, будто учуял что-то неподходящее, — захохотал Юрий.

— Учуял-то не он, а ты! — Но Иван уже чувствовал, что «отходит», — не мог он всерьез рассердиться, так обезоруживал его Юрий своим признанием: покривил душой, так вот признаюсь же! Ну бей, ну ругай, но не лишай своей дружбы!

И он не лишил.

Как не лишил и позже. Впрочем, позже было другое…


Юрий положил трубку и повернулся вместе с сиденьем кресла. «Оно у него, оказывается, вращается!» — не к месту подумал Иван Петрович, в то время как Юрий уже вскочил и бросился к нему, обдав его, словно теплым душем, этим своим открытым, честным взглядом, вовсе не притворным каким-нибудь, а присущим ему, как его собственная кожа. Он не мог даже слова выговорить, так был растроган и встречей, и, наверное, еще больше — своими собственными чувствами.

Но удивительно, и Дробитько ощутил какое-то волнение: все-таки вместе… Что вместе? Черт возьми, воевали вместе? Ну вот… Ему не хотелось терять того доброго, что все-таки, вопреки всему, проявилось сейчас.

И наконец оба они спохватились, что еще ничего друг другу не сказали и стоят посреди кабинета, бессмысленно хлопая друг друга по плечам. Да может быть, и не спохватились, если бы не телефонный звонок. Юрий открыл дверь и сказал секретарю, чтоб переключил телефон на себя. После этой вынужденной перебивки они уже как-то по-другому вгляделись друг в друга.

— Ты не переменился, Юрка! — сказал искренне Дробитько. — Только что волосы потерял.

— Не самая страшная из моих потерь, — вздохнул Юрий, впрочем не теряя радостного оживления, и Дробитько решил, что речь идет о чем-то второстепенном, Юрий всегда любил преувеличивать.

— А ты, Иван, сохранил спортивную форму. Ну, ты всегда был… Ты все еще служишь?

— Вот на днях буквально угодил подчистую. По болезни.

— Наверное, то ранение все-таки?

— Не без этого. Ты скажи лучше о себе.

— Что ж говорить? Я — дедушка… Вот так.

— Ну, за тобой не угонишься.

— Я помню, ты потерял жену…

— Да. Женился снова, да вот расстались, — Иван торопился все выложить, чтобы уже не возвращаться к этому. Главное, избежать вопроса о Вале. Почему-то боялся он…

Юрий сам сказал:

— Валя, знаешь, в науке преуспевает. Кандидатскую защитила.

— Здорова?

— В общем — да. Ну, нервы. Как у всех. Так что же ты делаешь сейчас? Небось завел участочек, копаешься? Любо-дорого, целый день на воздухе.

«И этот туда же!» — Иван хотел приступить к делу, но вошедший верзила сказал, что звонит «сам Антон Антонович»… Юрий нарочито медленно поднялся:


Еще от автора Ирина Гуро
Ранний свет зимою

В апрельскую ночь 1906 года из арестного дома в Москве бежали тринадцать политических. Среди них был бывший руководитель забайкальских искровцев. Еще многие годы он будет скрываться от царских ищеек, жить по чужим паспортам.События в книге «Ранний свет зимою» (прежнее ее название — «Путь сибирский дальний») предшествуют всему этому. Книга рассказывает о времени, когда борьба только начиналась. Это повесть о том, как рабочие Сибири готовились к вооруженному выступлению, о юности и опасной подпольной работе одного из старейших деятелей большевистской партии — Емельяна Ярославского.


Горизонты

Широкому читателю известны романы Ирины Гуро: «И мера в руке его…», «Невидимый всадник», «Песочные часы» и другие. Многие из них переиздавались, переводились в союзных республиках и за рубежом. Книга «Дорога на Рюбецаль» отмечена литературной премией имени Николая Островского.В серии «Пламенные революционеры» издана повесть Ирины Гуро «Ольховая аллея» о Кларе Цеткин, хорошо встреченная читателями и прессой.Анатолий Андреев — переводчик и публицист, автор статей по современным политическим проблемам, а также переводов художественной прозы и публицистики с украинского, белорусского, польского и немецкого языков.Книга Ирины Гуро и Анатолия Андреева «Горизонты» посвящена известному деятелю КПСС Станиславу Викентьевичу Косиору.


Песочные часы

Ирина Гуро, лауреат литературной премии им. Николая Островского, известна как автор романов «Дорога на Рюбецаль», «И мера в руке его…», «Невидимый всадник», «Ольховая аллея», многих повестей и рассказов. Книги Ирины Гуро издавались на языках народов СССР и за рубежом.В новом романе «Песочные часы» писательница остается верна интернациональной теме. Она рассказывает о борьбе немецких антифашистов в годы войны. В центре повествования — сложная судьба юноши Рудольфа Шерера, скрывающегося под именем Вальтера Занга, одного из бойцов невидимого фронта Сопротивления.Рабочие и бюргеры, правители третьего рейха и его «теоретики», мелкие лавочники, солдаты и полицейские, — такова широкая «периферия» романа.


«Всем сердцем с вами»

Повесть о Кларе Цеткин — выдающейся революционерке, пионере международного пролетарского движения, одной из основателей Коммунистической партии Германии.


На суровом склоне

Роман Ирины Гуро повествует о пролетарском восстании в Забайкалье в 1905 году.


На красный свет

Почему четыре этих рассказа поставлены рядом, почему они собраны здесь вместе, под одной обложкой?..Ты стоишь вечером на людном перекрестке. Присмотрись: вот светофор мигнул желтым кошачьим глазом. Предостерегающий багровый отблеск лег на вдруг опустевший асфальт.Красный свет!.. Строй машин дрогнул, выровнялся и как бы перевел дыхание.И вдруг стремительно, словно отталкиваясь от земли длинным и упругим телом, большая белая машина ринулась на красный свет. Из всех машин — только она одна. Луч прожектора, укрепленного у нее над ветровым стеклом, разрезал темноту переулка.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.


Только одна пуля

Всего за сорок дней до победы погиб старший лейтенант Владимир Коркин. Пуля, оборвавшая его жизнь, и сегодня несет горе в дом солдата Великой Отечественной войны. Не сбылись его планы, не родился его сын и никогда не родятся его внуки… Тема нравственного долга выживших, вернувшихся с войны перед павшими товарищами лежит в основе романа.


Варианты Морозова

В романе «Варианты Морозова» автор исследует нравственные искания своих героев на широком жизненном материале. Действие романа разворачивается в наши дни. Главный герой книги С. Рыбаса — тридцатилетний горный инженер Константин Морозов, представитель шахтерской династии, человек, в котором воплощены лучшие черты его поколения.


Семейная тайна

В поисках разгадки своей семейной тайны московский таксист Игорь Коробов направляется в небольшой приморский городок, где его ждут драматические столкновения с нечестными людьми, любовь и ненависть, потери и обретения. Приподнимая завесу над прошлым, герой книги начинает лучше видеть и свой путь в настоящем.


Соседи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.