Арарат - [90]

Асканазу в этот вечер показалось, что Нина расположена говорить откровенно, и, сделав над собой усилие, он спросил:

— Знает ли отец Димы, как был спасен ребенок?

Нина отделалась неопределенным ответом:

— Не знаю.

Несколько минут длилось молчание.

Нина пальцем обводила узор скатерти, порой искоса поглядывая на Асканаза. Заметно было, что она борется с собой. До сих пор она никому не рассказывала об отце Димы, даже родной сестре. Теперь же Нина чувствовала, что именно Асканазу она может смело рассказать все, что ей пришлось пережить. Бросив взгляд на карточку сына, она решительно повернулась к нему.

— Вы спрашивали об отце Димы… Начнем с матери Димы. Все это произошло три года тому назад. Я только что кончила десятилетку, поступила в Сельскохозяйственный институт. И каких только планов я не строила насчет своего будущего! Хорошо сдала экзамены и перешла на второй курс. Решила, что поеду отдыхать в санаторий, хотя никакой болезни у меня не было. За два дня путешествия по железной дороге встретила много попутчиков, и все они казались мне хорошими людьми, заботливыми, добрыми. Доехала я до санатория… Нет, все это лишние подробности… — сама себя остановила Нина, налила себе и Асканазу по чашке чаю и продолжала, нервно помешивая ложечкой: — В поезде познакомилась с одним человеком. Держался он очень скромно. На второй день пребывания в санатории, после завтрака, он подошел ко мне и сказал: «Мы уже знакомы с вами, вместе ехали». Я была с ним приветлива. Звали его Анатолием. Мы часто встречались за обедом и за ужином, вместе ходили в кино и на танцы. Я жила в одной комнате с тремя девушками. Мы подружились. Иногда Анатолий стучался к нам, спрашивал, как мы себя чувствуем, и уходил. Девушкам он очень нравился. Они все дразнили меня: «Хороший у тебя поклонник, Ниночка!»

У Асканаза невольно вырвалось:

— А-а…

— Вы хотите сказать — знакомая история? — словно задетая этим восклицанием, отозвалась Нина. С минуту она молчала, опустив ложку и задумчиво глядя куда-то вдаль. Затем встряхнула головой и, сплетя пальцы обеих рук, продолжала: — Мы часто гуляли с Анатолием в роще. Вы понимаете — роща, благоухание цветов, светлячки, ласковые слова… А я впервые в жизни слышала слова любви и такие взволнованные! И до этого мы часто говорили с подругами о любви, судили-рядили о ней, но все это было попросту игрой воображения. А теперь я слышала слова, которые прежде читала только в книгах. Анатолий казался мне ожившим героем моих мечтаний. Я уже не представляла себе жизни без него, дрожала от радости, встречаясь с ним.

Нина вновь умолкла, широко раскрыв глаза.

— И вот как-то Анатолий решительно сказал мне: «Мы должны быть мужем и женой!» После его уверений в любви эти слова показались мне вполне естественными. Оля, моя сестра, всегда упрекала меня за то, что я слишком впечатлительная. Не знаю, что пережили бы другие на моем месте, но я целую ночь не могла заснуть. Мне казалось, что воплощается в жизнь моя самая светлая мечта! Такой культурный, такой чуткий и любящий человек будет моим мужем… К чему было мне узнавать, какая у него профессия, на какие средства он живет? Да он и сам мне как-то мельком сказал, что работает завотделом в одном крупном учреждении… А меня все это не интересовало: должность может перемениться, оклад может уменьшиться или увеличиться, главное — сам Анатолий, такой ласковый, такой внимательный. Мне казалось, что меня ждет счастье… Да…

Нина закрыла глаза, с минуту помолчала, потом, понизив голос, продолжала:

— Мы поженились. Анатолию удалось добиться отдельной комнаты в санатории. В этой комнате мы устроили маленькую пирушку для друзей. Я ничего не написала сестре, только открыткой сообщила о том, что хорошо себя чувствую и решила продлить путевку на пятнадцать дней. Хотела устроить Оле приятный сюрприз, тем более что так посоветовал Анатолий. Я чувствовала себя на седьмом небе, мне нравилось лишь то, что было по душе Анатолию. Кое-кто пытался предупредить меня насчет Анатолия, я сочла, что эти разговоры вызваны завистью, желанием посплетничать. Но были и люди, которые искренне поздравляли меня, приходили с цветами и подарками. Одним словом, по определению одного из санаторных врачей, наш брак стал общественным событием…

Асканаз молча слушал. Но Нина, чувствуя, что рассказ ее затягивается, с беспокойством спросила:

— Не надоело вам?

— Да нет, нисколько, с чего это вы взяли? Вы знаете, по вашему рассказу Анатолий мне нравится…

— Вы смеетесь надо мной?! — с нескрываемым гневом воскликнула Нина. — Я не скажу больше ни слова!

— Простите меня, Нина Михайловна… Но ведь вы сами не сказали ни одного слова, которое можно бы поставить в укор Анатолию!

Нина поняла, что Асканаз не хотел ее задеть, и продолжала:

— Да, к несчастью, он казался культурным и порядочным человеком, и я полностью доверяла ему. И вот за четыре дня до того, как истекал срок наших путевок, Анатолий отправился в город. Сказал, что хочет сделать какие-то закупки. Я была в комнате одна, переодевалась. В дверь тихонько постучали, и вошла какая-то молодая, скромно одетая женщина, на вид довольно приятная. Она долго смотрела на меня, так что мне даже стало неловко… Да, — покачав головой, сказала Нина, — я удивлялась, почему она ничего не говорит… И вдруг она расплакалась. И что же выяснилось, Асканаз Аракелович!.. Оказалось, что она… жена Анатолия и у них уже… двое детей!..