Апостол свободы - [101]

.

Это письмо осталось у Стамболиева, который должен был передать его Левскому; по просьбе Фердинандова, Пеев написал удостоверение в том, что письмо Центрального комитета было прочитано в отсутствие Левского; под ним подписались все присутствующие.

Однако вмешательство Бухареста на стороне Левского запоздало и не смогло предотвратить несчастья. Незадолго до приезда Фердинандова Общий совершил самую большую глупость, увенчавшую все остальное… на Арабаконацком перевале он напал на обоз государственной почты и ограбил его.

Мысль совершить это дерзкое предприятие подал хаджи Станю, председатель Тетевенского комитета; он раззадорил Общего, что и толкнуло его на ограбление. Зачем, говорил он, в поте лица собирать деньги по грошу, когда можно взять большую сумму сразу. Почта везла местные налоги, собранные в околии; чтобы не привлекать лишнего внимания, турки грузили мешки на телегу и таким образом переправляли деньги из Орхание в Софию. Марин Николов, член комитета, работал кассиром в орханийском казначействе и мог точно узнать, когда деньги вывезут из города. Мысль была чрезвычайно соблазнительная, Общий принял вызов и принялся искать охотников для дела; ему помогал Стоян Пандура, бывший гайдук, у которого была небольшая банда, с которой он совершал грабежи. Левский узнал об их планах и категорически запретил Общему грабить почту. Он не возражал против самого ограбления, но считал, что эта операция требует тщательного планирования и подбора людей. Он не мог сказать это Общему лично, потому что тот избегал встреч с ним, но встретился с Пандурой и велел передать Общему, чтобы тот пока не трогал почту; но, «как во всем остальном, он не послушался и в этом»[206].

Левский недооценил способность Общего к своевольным поступкам и не верил, что тот решится махнуть рукой на его предупреждение при первой же возможности. К несчастью, тот факт, что казнь Паисия прошла гладко и без последствий, окончательно вскружил голову Общему, и он ухватился за новую возможность показать себя всей организации: он за один раз принесет больше денег, чем сам Левский успел собрать за все это время! Как обычно, о последствиях он и не подумал, а организовано нападение было наспех. Кассир Тетевенского комитета Петко Милев снабдил группу оружием и одеждой; когда из Орхание сообщили, что обоз выступит через три дня, Стоян собрал свою банду и засел с ней в горах. Вместе с Общим и Стояном в группе было четырнадцать человек, одеты они были так, что их можно было принять за турецких солдат. Дважды, 20 и 21 сентября, им доставляли еду бывшие курьеры организации — Велчо Шунтов, сельский мясник, и Божил Генчев, крестьянин. Утром 22 сентября, в пятницу, Марин Николов явился в корчму, где сидел Велчо, и подал ему условный знак, показав, что почта выехала из города; Велчо отправился в горы предупредить об этом засаду.

Путь из Орхание в Софию лежал через Стара-Планину, по Арабаконацкому перевалу — извилистой долине, крутые склоны которой поросли буковым лесом. Когда почтовая телега, которую охраняло всего трое заптий, въехала в долину, полтора десятка болгар выскочили из тщательно приготовленной засады и начали стрелять в воздух. Заптии, увидя численное превосходство нападающих, не стали сопротивляться; один из них дал несколько выстрелов в воздух, и все трое кинулись бежать, оставив на попечение болгар мешки с деньгами — сто двадцать пять тысяч грошей. Общий распорядился, чтобы каждый взял столько, сколько сможет унести, и спрятал деньги подальше, не тратя ни гроша; когда все утихнет и турки успокоятся, деньги следует передать Петко Милеву. Инструкции Общего не произвели никакого впечатления на Стояна, который живо обнаружил единственный мешочек с золотыми монетами: мешочек он спрятал на груди, а когда Общий спросил его, не было ли в обозе золота, ответил, что не было.

Сначала казалось, что операция прошла с неслыханным успехом и повергла турецкие власти в полную растерянность. В тот же день о нападении на почтовый обоз известили Мазхар-пашу, нового мюттесарифа Софии. Он разослал во все административные центры санджака — военного округа — телеграммы с распоряжением перекрыть все дороги и обыскать все места, где могли бы укрыться разбойники. Из этих первых телеграмм видно, что власти понятия не имели, кто ограбил почту, и считали, что это сделали албанцы или демобилизованные турецкие солдаты. Поскольку бандитам удалось скрыться, мюттесариф обрушил свой гнев на правителя Орхание:

«Правителю Орханийской околии

22 сент. 1872 894.

Во время вашего правления имели место четыре происшествия[207]. Вам следует смотреть в оба. Требую у вас и Орханийского совета поймать этих разбойников любой ценой. Все происшествия имели место в Орхание. Немедленно сообщите: какого достоинства были высланные деньги? Как выглядели грабители? Сколько их было? Что стало с теми, кто сопровождал обоз? Приказываю немедленно разъехаться по местам, которые совет считает подозрительными, блокировать их и обязательно поймать грабителей. Вся ответственность за это лежит на Орханийском совете. Перед зданием конака убивают человека, а вы не можете найти убийцу! В конечном счете, благодушное обращение распустило народ и довело до подобных безобразий»