Апостол Павел в свете Посланий - [65]
И Павел в очередной раз стремится указать ему ошибочность его выбора: «А праведность от веры так говорит: не говори в сердце твоем: кто взойдет на небо? То-есть Христа свести. Или кто сойдет в бездну? То-есть Христа из мертвых вознести» (10:6,7), вольно интерпретируя Писание. Не задавай неважных вопросов Без разумения, но прими веру сердцем, – вот чего требует новое обетование: «Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем, то – есть слово веры, которое проповедуем. Ибо если устами будешь исповедовать Иисуса Господом и сердцем будешь веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься, потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению» (10:8-10). И вновь повторяется: «верующий в Него не постыдится».
Павел не говорит, как обрести такую веру, но даёт практическую установку на чувствование обретения её. По существу, он предваряет рекомендации некоторых методик аутотренинга на достижение желаемого психологического состояния. Но он не психолог, а проповедник – практик, которому важен охватываемый контингент обращённых. А потому он стремится уверить, что «здесь нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его» (10:12).
Господь один, но пути к нему разные. И именно поэтому возникли у самого Павла трудности проповеди среди евреев: «Но не все послушались благовествования» (10:16). И здесь не очень помогает очередная ссылка на Исайю: «Господи! кто поверил слышанному от нас?». С констатацией очевидного: «Итак вера от слышания, а слышание от слова Божиего». И буквально глас «вопиющего в пустыне Израильской: «Но спрашиваю: разве они не слышали? Напротив, по всей земле прошел их голос, и до пределов вселенной слова их. Еще спрашиваю: разве Израиль не знал?» (10:17–19). Вопрос риторический, но ответ Павел хорошо знал: Они слышали! Но услышали не то, что желали. А потому отрицали услышанное. А проповедники Христовы их «неслышание» не услышали и объявили их грешниками неспасаемыми. И оставалось им оставаться в одиночестве среди многолюдия иудейского и цитировать в утешение Писания Израилевские: «Но первый Моисей говорит: Я возбужу вас народом несмысленным. А Исайя смело говорит: Меня нашли неискавшие меня; Я открылся не вопрошавшим обо Мне. Об Израиле же говорит: целый день я простирал руки Мои к народу непослушному и упорному» (10:19–21). И изобретать хитроумные объяснения замыслов Божиих по спасению Израиля. Но обретают спасение не ищущие, но нашедшие, обращаясь к тому же Исайе. И вряд ли этому поможет ревность, вызванная «народом несмысленным», как надеялся Моисей.
Глава 11
Но Павел не может отринуть свой народ, своё иудейство. Он целостная и упорная натура. И пытается оправдать непослушание иудеев и сохранить их шансы на спасение. И начинает свою диатрибу с очередного риторического вопроса: «итак, спрашиваю: неужели Бог отверг народ Свой?». И решительно отвергает такую возможность: «Никак». Но основание к этому он, неожиданно, после сказанного выше, вновь ищет «в крови»: «Ибо и я Израильтянин, от семени Авраамова, из колена Вениаминова» (11:1). Ссылку на свою «кровность» он считает, подсознательно, достаточной для спасения всего народа израильского. По аналогии, воскресение Христа гарантирует вознесение всех?
И не может принять, что Бог нарушил своё обетование: «Не отверг Бог народа своего, который Он знал наперед». Он обращается к спасительному Писанию за поддержкой: «как он (Илия; Ф.Г.) жалуется Богу на Израиль, говоря: Господи! Пророков твоих убили, жертвенники Твои разрушили, остался я один, и моей души ищут. Что же говорит ему Божеский ответ? Я соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колени перед Валом» (11:3–4). И вспоминает пророчество Исайи об остатке: «Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранится остаток». С ним отныне связывает Павел свои надежды, уточняя: «Но если по благодати, то не по делам, иначе благодать не была бы уже благодатью».
А пока, приходится смириться с реальностью: «Что же? Израиль, чего искал, того не получил, избранные же получили, а прочие ожесточились», – утешаясь, что свершилось «как написано»: «Бог дал им дух усыпления, глаза, которые не видят, и уши, которыми не слышат, даже до сего дня» (11:8), дополнив подходящим высказыванием Давида.
Но результат: разделённость рода Израильского, с которым Павел, фактически, смирился. Ибо такова воля Божия. Но надежда всё же и здесь его не оставляет. И он вспоминает о ревности, которую может внушить Бог иудеям: «Итак спрашиваю: неужели они преткнулись, чтобы совсем пасть? Никак. Но от их падения спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность. Если же падение их – богатство миру, и оскудение их – богатство язычникам, то тем более полнота их» (11:11–12).
Но тем самым, он оправдывает своё служение язычникам, ибо, по сути, он спасает иудеев, то есть он – спасатель, а не отступник. И Павел, впервые обращаясь к собеседникам из язычников, прямо об этом заявляет: «Вам говорю, язычникам. Как апостол язычников, я прославляю служение мое. Не возбужу ли ревность в сродниках моих по плоти и не спасу ли некоторых их них?» (11:13–14), Интересно, как восприняли это язычники, узнав, что они лишь средство для спасения иудеев? Пусть даже потенциальных братьев во Христе.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.