Апостол Павел в свете Посланий - [38]

Шрифт
Интервал

Отталкиваясь от примеров «отцов» в их скитаниях по пустыне («Исход») он указывает, что «не многих из них благоволил Бог, ибо они поражены были в пустыне» (10:5). И причиной гнева Божьего являлись непотребные их действия: «А это были образы для нас, чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы». Терминология, опять-таки, из сферы сексуальной. Но в очередной раз предостерегает: «не будьте также идолопоклонниками, как некоторые из них, о которых написано: народ сел есть и пить и встал играть» (10:8). Не очень понятно, почему привилегию есть и пить Павел отдаёт идолопоклонникам, лишая того же «стойких в вере». Дело всё же в уместности времени действия. Собственно, Павел и подтверждает это, связывая свои предостережения с отрицанием бесовских игрищ идолопоклонников. И в своих сентенциях невольно отождествляет Христа и Бога, пославшего змей на евреев: «Не станем искушать Христа, как некоторые искушали из них и погибли от змей» (10:9). Т. е., по его мнению, Христос столь же грозен и подобен в действиях, что библейский Бог, а потому: «Не ропщите, как некоторые из них роптали и погибли от истребителя» (10:10).

Уточняя смысл назидательных примеров: «Всё это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигших последних веков» (10:11); – относясь к Писанию как прообразу и предостережению для будущего христианства, предвосхищающего тайну Богу в явлении Христова спасения, близость которого он видит в наступлении «последних времен»: «Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (10:12). Насколько значимы для недавних язычников назидательные сравнения с событиями из Писания, не вполне ясно. И времени прошло немного, да и крепостью веры они не отличались. Но приучать необходимо. И напоминание о возможности кары Господней и для них, и для иудеев, было уместно и вполне ими ощущалось и потому у Павла через слово звучат угрозы в адрес впавшим в грех идолопоклонство. Но и здесь его не оставляет надежда на милосердие Божие: «Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемым сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (10:13).

Но отношения с идолами сложны и непредсказуемы и могут возникнуть даже в иудейском священстве. А Павел возвращается к теме идолослужения уже со стороны толкования Пасхи в противопоставлении её идоложертвования: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?» (10:15–16) Но: «Посмотрите на Израиля по плоти. Те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника?» И восклицая, уточняет: «Что же я говорю? То ли, что идол есть что-нибудь, или идоложертвенное значит что-нибудь? Нет, но что язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу. Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами» (19:19–20).

Но отождествляя храмовые жертвы Израиля с идольскими, Павлу приходится Бога рассматривать в роли идола, на что он, увлекшись в полемике, не обращает внимания. Ведь Бог Израиля и Бог христианства один. Но трапеза христианская имеет принципиальные отличия от израильской, по его мнению: «Один хлеб, и мы многие одно тело, ибо мы все причащаемся от одного хлеба» (10:17), а не каждый от своей жертвы иудея. Христианские причастие объединяет всех христиан в одно тело христианства, подобное Богову. А потому необходимо выбирать: не можете пить Чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской» (10:21). – говорит Павел и обращенным язычникам и иудохристианам – «покорных богу». «Неужели мы решимся раздражать Господа?» – вопрошает он, отсылая к началу главы с напоминанием о неотвратимости гнева Божиего (и Господня). И последнее замечание: «Неужели мы сильнее Его?» по человечески понятно, и делает своеволие человеческое в принципе допустимым.

Критерием этой допустимости даже для Павла выступает всё же «спокойствие совести». Увлёкшись потоком назиданий, он повторяет их в формулировках максим: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но не всё назидает. Никто не ищи своего, но каждый пользы другого» (19:23–24). И возвращается к неизбежной проблемы пищевого воздержания: «Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести». Единственно, с чем необходимо считаться, так с мнением окружающих, чтобы не возмущать совесть ближнего: «Но если, кто скажет вам: это идоложертвенное, – то не ешьте, ради того, кто объявит вам, и ради совести, ибо Господня земля, что наполняет её. Совесть же разумею не свою, а другого: ибо для чего моей свободе быть судимой другою совестью?» (10:28–29) т. е. и здесь все же основным мотивом является незамутнённое спокойствие собственной совести, а не ради «объявившего вам». И завершает почти гедоническим призывом: «Итак, едите ли, пьете ли, или иначе что делаете, все делайте во славу Божию!» И хочется добавить: с удовольствием. Но не для Павла: «И не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией. Так, как и я угожаю всем во всем, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спались» (10:32–33).


Рекомендуем почитать
Левитикон, или Изложение фундаментальных принципов доктрины первоначальных католических христиан

Очередная книга серии «Мистические культы Средневековья и Ренессанса» под редакцией Владимира Ткаченко-Гильдебрандта, начиная рассказ о тайнах Восточного Ордена, перебрасывает мостик из XIV столетия в Новое время. Перед нами замечательная положительная мистификация, принадлежащая перу выдающегося созидателя Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма, врача, филантропа и истинно верующего христианина Бернара-Раймона Фабре-Палапра, которая, разумеется, приведет к катарсису всякого человека, кто ее прочитает.


Каноническое право. Древняя Церковь и Западная традиция

В основу книги легли лекции, прочитанные автором в ряде учебных заведений. Автор считает, что без канонического права Древней Церкви («начала начал»)говорить о любой традиции в каноническом праве бессмысленно. Западная и Восточная традиции имеют общее каноническое ядро – право Древней Церкви. Российскому читателю, интересующемуся данной проблематикой, более знакомы фундаментальные исследования церковного права Русской Православной Церкви, но наследие Западного церковного права продолжает оставаться для России terra incognita.


Апостол Германии Бонифаций, архиепископ Майнцский: просветитель, миссионер, мученик. Житие, переписка. Конец VII – начало VIII века

В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.


Константинопольский Патриархат и Русская Православная Церковь в первой половине XX века

Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.


Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века

В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.


Папство, век двадцатый

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.