Апостол Павел в свете Посланий - [32]
Но все же, подлинная скромность не хвалится своими страданиями, хотя и претерпеваемыми во имя святой веры. Она терпит исполнение своей участи молча, без слов.
N. B. Отметим литературный стиль этих стихов. Здесь Павел поистине вдохновенен. Он произносит их в едином порыве, на одном дыхании, из глубины души. Здесь он настоящий поэт.
Но проза жизненных обстоятельств требует своего. И Павел возвращается к своей роли наставника, но «вразумляющего возлюбленных моих». Тема «рождения к новой жизни» для Павла утвердилась в качестве важнейшего момента при формировании чувства «особенности» в предназначенности к миссии апостольств: «Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием. Посему умолю вас: подражайте мне, как я Христу» (4:15–16). И как любой отец Павел предлагает в качестве образца самого себя – типичный случай семейной педагогики. Кстати, тот же принцип подражательства Павел практикует и применительно к самому себе: символ посредничества сопровождает всю его деятельность. Он характерен для психологических его установок: Павел «общается», подражая Богу через Христа, а верующие с Христом через него. Прямое общение для него чуждо, или, по крайней мере, непривычно: всегда должен быть кто-то «между». Наставник, церковь.
И Павел шлёт в Коринф такого посредника: Тимофея, «моего возлюбленного и верного в господе сына, который напомнит вам о путях моих во Христе, как я учу вежде во всякой церкви (4:14). Сохраняя во фрагменте «семейную традицию». Но отец может быть не только благожелательность, но и строгим. И Павел не преминул это обозначить:
«Как я не иду к вам, то некоторые у вас возгордились, но я скоро приду к вам, если угодно будет Господу, и испытаю на слова возгордившихся, в силу, ибо Царство Божие не в слове, но в силе» (4:18–20). И вопрошает с ударением: «Чего вы хотите? С жезлом прийти к вам, или с любовью и духом кротости?» (4:21) Сам Павел, как видно, не пренебрегал и силою. Более того, для достижения Царства Божиего «сила» предпочтительнее самым красноречивым излияниям. История показала убедительность слов, но подкрепленных «пистолетом».
Да и самого Павла никогда не покидал темперамент иудейского богоборца, чтобы он не говорил о своей «немощи». Дух его всегда был в «силе». Да и фраза о Царстве Божием, которое «не в слове, но в силе», стала востребованной максимой для всех деяний во славу Христову. Впрочем, соразмерность «слова» и «силы» определялась обстоятельствами применения.
Да и коринфянам Павел предлагает «свободный выбор»: сила (с «жезлом») и слова примирения («с любовью и кротостью»). Он готов к любому варианту. Но в данной ситуации это, скорее, фигура речи. Он не сомневается в своём авторитете и переходит к рассмотрению конкретных проблем, поставленных ему информаторами.
Глава 5
И самая животрепещущая проблема связана, естественно, с искусом «плоти»: «Есть верный слух, что у вас появилось блудодеяние, и при такое блудодеяние, какого не слышно даже у язычников» (5:1). И более всего, Павла возмутила реакция членов общины на сей «блуд»: «вы возгордились вместо того, чтобы плакать, дабы изъят был из среды вас сделавший такое дело» (5:2). И он весьма здесь решителен: «А я … уже решил, как бы находясь у вас: сделавшего такое дело, в собрании вашем во имя Господа нашего Иисуса Христа, предать сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасен в день Господа нашего Иисуса Христа» (5:2–5). Позиция Павла вполне закономерна и оправдана, но, учитывая дальнейшую историческую действительность, воскресает в памяти печальные аналогии.
В приведенной формулировке, по существу, предвосхищены формулировки дальнейшей церковной инквизиции. Но, заметим, формально он пытается выносить приговор, находиться в рамках самоуправляющейся общины, её собрания. Но приговор выносит единолично, от имени общины. На неё же возлагается и исполнение: «предание сатане во измождение плоти». Но проявляется забота о возможности «спасения духа в день Господа», т. е. «последнего суда» после Второго Пришествия, когда будет вынесен окончательный приговор. И Павел, все же, вполне осознавал именно такую перспективу, не покушаясь на судьбу духа отступника. Заметим, что даже в формальностях исполнения приговоры инквизиции следуют вышеприведенному тексту: приговоры всегда исполнялись гражданскими властями, наказующими «плоть»; судьбу души отдавали на усмотрение Последнего суда. Инквизиция позволяла, разве что, рекомендовать милосердие типа: исполнять приговор «без пролития крови», как это было предписано в приговоре Дж. Бруно. Павел, конечно, о таком продолжении нескольких строк из своего Послания не мог и помыслить. Но Павел в своём негодовании продолжает возмущаться отношением общины к случившемся: «Нечем вам хвалиться. Разве не знаете, что малая закваска квасит все тесто? Итак очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так вы бесквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас. По сему станем праздновать не со старой закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины» (5:6–8).
В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.