Апостол Германии Бонифаций, архиепископ Майнцский: просветитель, миссионер, мученик. Житие, переписка. Конец VII – начало VIII века - [38]
Несмотря на все полномочия архиепископа и легата, данные Бонифацию еще папой Григорием III и формально не оспариваемые папой Захарией, фактическое влияние святителя на положение дел во Франкской Церкви к 750 году значительно снизилось. На историческую сцену выдвигались новые силы, которые ставили перед собой задачи, в значительной степени, если не сказать принципиально, отличавшиеся от целей, преследуемых Бонифацием в течение всей своей жизни. Стремясь устроить церковную жизнь во Франкской империи на канонических принципах, он был чужд духа законничества. Следование канонам церковной жизни он совершенно справедливо понимал как необходимое условие распространения Слова Божия среди языческих народов, как подготовку почвы для произрастания семени христианской проповеди.
Каким нам рисуется облик святителя из глубины времен, он никогда не был мастером интриги, будучи по слову Спасителя прост, как голубь, и мудр, как змей (ср.: Мф. 10, 16), а за всеми земными целями не забывал той главной и высшей цели – стяжания Царствия Божия – достижению которой он посвятил всю свою жизнь. И теперь, в уже весьма преклонном возрасте, в постигших его тяжелых испытаниях он нисколько не падал духом и мужественно преодолевал невзгоды, пришедшиеся на его долю. При всех трудностях он продолжал неуклонно следовать в своей архипастырской деятельности преданию святых отцов и призывал делать это и своих ближних. В уже цитированном нами письме Кутберту Кентерберийскому он пишет:
«Церковь, которая подобно большому кораблю плывет по волнам житейского моря через многоразличные искушения этой жизни, нельзя бросить на произвол судьбы, но нужно направлять ее. Как пример для этого у нас есть древние отцы Климент и Корнилий[172] и многие другие в Риме, Киприан[173] в Карфагене, Афанасий[174] в Александрии, которые при языческих императорах направляли корабль Христа, иначе Его вернейшую невесту – Церковь, назидая ее и защищая, труждаясь и страдая даже до пролития крови. О себе самом могу сказать только словами Песни Песней: “Дети моей матери боролись против меня; они поставили меня стражем в виноградник, но свой виноградник я не охранял (см.: Песн. 1, 5)”»[175]. В последних строках этого письма слышна скорбь святителя о том, что он должен бороться не столько с внешними врагами Церкви – язычниками и еретиками, сколько с теми, кто вышел от нас, но не был с нами (см.: 1 Ин. 2, 19), – с недостойно совершающими свое служение священнослужителями. Вместо поддержки и помощи Бонифаций часто встречал с их стороны непонимание, ревность и зависть, а порой даже ненависть и презрение.
Еще одно обстоятельство осложняло и без того непростую ситуацию, в которую попал Бонифаций. Австразийский майордом Карломан решил в 747 году отречься от престола. Он поручил своего старшего сына Дрого заботам младшего брата Пипина и, сложив с себя властные полномочия, отправился в Рим, чтобы окончить свою жизнь смиренным монахом в одном из римских монастырей. На холме Соракте в Риме, отданном папой Захарией в его распоряжение, он основал монастырь в честь святого Сильвестра, но уже в 750 году перешел оттуда в монастырь Монте-Кассино – возможно, что его подтолкнули к этому шагу слишком частые визиты франкских паломников.
«Вдохновляющим примером для Карломана, очевидно, были те самые англосаксонские короли, которые уже прошли этим путем, – считает Шифер. – Что могло сильнее явить победу духа над властью и оказать более явное действие на народ, как то, что старший сын жестокого Карла Мартелла, стоявший на вершине власти, обратился к идеалам монашеской жизни?»[176] Но как часто бывает в истории, исполненной противоречий, в результате этого поступка – его, безусловно, можно расценивать как своего рода успех миссионерской деятельности святителя Бонифация – сам он потерял в лице этого благочестивого правителя своего могущественного покровителя. Если Карломан при проведении реформы опирался, в первую очередь, на монахов-англосаксов, собиравшихся вокруг Бонифация, то Пипин, хотя в целом, как мы знаем, и одобрял идею реформы, но в ее проведении выбрал более осторожную тактику, поддерживая местный клир и делая ставку на франкский епископат. Таким образом, с уходом Карломана влияние святителя Бонифация на положение дел во Франкской Церкви существенно снизилось.
Очень скоро стало ясно, что честолюбивый Пипин не собирается оставаться всего лишь майордомом при слабом короле Хильдеберте III, оказавшемся последним правителем из династии Меровингов. Не устраивало Пипина и положение регента при малолетнем сыне Карломана. Поэтому, когда с отречением от престола старшего брата Пипина главное препятствие к единовластию было устранено, или, лучше сказать, самоустранилось, он отправил Хильдеберта в монастырь, а малолетнего Дрого попросту отстранил от дел, присвоив cебе его власть над западной частью Франкской империи.
«Прошло время, когда для становления церковной организации и проведения реорганизации в галло-германских областях требовалось участие апостольского викария, и Бонифаций оказался в тени. Папство могло теперь самостоятельно иметь дело с новым властителем Франкской Церкви, и отношения между папой и франками вскоре перешли из сферы церковных вопросов в область большой политики»
