Апологетика Библии - [56]
Перейдем теперь к мифологическому представ» лению творения мира у ниппонцев, как об этом со «общается в основе учения шинтоистов. Изанаги и Изанами — брат и сестра, выступая в качестве богов, становятся на небесный мост, берут в руки по копью из драгоценных камней, чтоб погрузить их в хаос, представляемый в виде пенистой массы. Из стекающей с копья массы возникает первый остров, Изанаги и Изанами спускаются на него, создают остальные острова архипелага и большое число богов. При рождении бога огня Изанами умирает. Она опускается в ад (йоми), а Изанаги следует за ней, чтобы привести ее обратно на свет Божий. Иванами готова следовать за ним, но должна посоветываться с богами ада. В нетерпении Изанаги бросается при свете факела в ад, но к ужасу своему не находит там ничего, кроме гнилой массы, в середине которой сидят семь богов грома. В испуге он бежит назад, его преследует отвратительная богиня подземного мира. Желая избавиться от нее он принужден бросать разные предметы, бывшие при нем, дабы отвлечь ее внимание, и таким путем ему удается выйти наверх, После этого возникают три божества Аматерас — оками, божество солнца, бог луны и Сусаноо. Между этими тремя божествами творец делит власть над плоскостью неба, над ночью и океаном. Далее много рассказывается о поведении Сусаноо, не вступающим во власть над океаном, по отношению к сестре его, богине солнца. Он пугает ее в ее чертоге, богиня ранит себя от испуга ткацким станком и уходит в небесную пещеру, отчего наступает полный мрак. Перед пещерой собираются миллиарды богов, чтоб снова вызвать богиню солнца из пещеры. Приносятся ей подарки в виде петуха, дерева сакаки, на ветвях которого навешаны драгоценные камни, большое зеркало и материя из пенки и шелка, как примирительная жертва. Поручают одному божеству прочитать молитву. Зажигают кроме того огонь (ниваби, первобытный огонь)'
В конце концов богиня солнца выходит и занимает свое место, а Сусаноо изгоняется с земли. Внук божества солнца спускается на землю (на вершину горы Такачихо, на югозападе от Киушу), По легенде он сперва получает меч, вынутый Сусаноо из змеиного хвоста, драгоценные камни и зеркало, которое в символическом изображении солнечного затмения извлекло божество солнца из пещеры. Предметы эти отныне считаются императорскими регалиями. Через четырнадцать столетий — первый правитель Ниппон Джимму — Тенно является никем иным как потомком этого внука божества солнца, от которого держит свой род царствующий дом Ниппон. Однако считается, что в провинции Иэумо до сих пор живут потомки изгнанного с земли Сусаноо.
Здесь также несмотря на сложность и запутанность легенды бросаются в глаза: начальный океан, пенистая масса, хаотический мрак, бездна преисподней, в которую попадает богиня Изанами (не та ли Тиамат в вавилонском эпосе творения мира?); затем имеется упоминание о змее и о богоподобном Сусаноо, изгнанном с земли. Не его ли Бибблия называет херувимом, жившим среди огнистых камней (Иез. 23:13–14). И тут тоже речь идет о драгоценных камнях! Наконец, появление острова и остальных материков земли из воды океана особенно гармонирует с сообщением Библии (Быт. 1:9). Что же касается упоминания всевозможных божеств и исчисление их в миллиардах, то не надо ли под этим разуметь ангелов сатаны, которых Бог низверг в бездну и „связал узами адского" мрака? (2 Пет. 2:4). Во свете истинного Слова Божия все эти легенды народов, связанные с сотворением мира приобретают совсем другое значение.
Перейдем к Индии, посмотрим, как брамины представляют себе начало всех вещей. В Ригведе в гимне первом сказано: „тогда не было ничего су-
1 Г»-")
ществующего и ничего несуществующего, не было ни воздушного круга, ни неба вверху. Что же двигалось? Где? под чьим покровом? Была ли вода бездонной'?“ Дальше, в гимне втором, сказано: „Не было тогда ни смерти, ни бессмертия, пи смены дня и ночи. Единое дышало, не колеблемое ветром, по свое>й собственной силе, и кроме этого ничего другого не существовало". Гимн третий: „Была тьма, окутанная тьмою: и в начале вся эта масса вод была неразличима. Только громадное единое, заключенное в пустом пространстве, было создано силой искупления'1 Гимн четвертый: „Прежде всего пробудилась в нем воля; и это было первое проявление духа; мудрецы, вопросившие о нем свои сердца, проницательно нашли сродство существующего в несуществующем". Гимн шестой: „Кто знает наверное, кто может разъяснить, откуда про» изошло это творение? Через ее (вселенной) эманацию (истечение) произошли все божества, как ее следствие; кто же знает откуда она сама проистекла?" Гимн седьмой: „Это творение, от которого они произошли, было ли создано или нет, известно только живущему на высшем небе хранителю вселенной, — или может быть и ему неизвестно?" [35])
В ведийских текстах неизменно повторяется положение: “вначале была вода“, или же о воде говорится, как о первосозданном элементе. Значит и здесь как во всех других космогониях народов бросается в глаза параллель с библейским откровением: вода, тьма, безвоздушие, бездонность, хаос смешанного космоса, неразделенность, высшее небо и т. п. Там же говорится о появлении первого зародыша жизни, появившегося от вожделения (по другой версии от аскетизма) воды, именно так, как об этом повествуется в Св. Писании (см. Быт. 1:20).
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.