Апокалипсис - [70]

— Дура! Не неси ерунды. Когда я сдохну, сдохнет и весь мир. Я не боюсь смерти и всегда останусь верным ему.

— Как и все, кто встал на его сторону, мой милый Александр, как и все. Мир же должен быть наказан за то, что сделал с нами, не так ли? — она мило улыбнулась.

— Ах ты хитрая, лживая стерва! Мягко стелешь. В твоих словах нет ни капли правды. Каким же ты стала чудовищем! Ты ведь затеяла свою игру. Хочешь возродить мир после того, как Луций разрушит его до основания? Хочешь быть богом, Татьяна? — промолвил он, закашлялся, вытер губы и провел по волосам рукой, чтобы убрать пряди, свисающие со лба.

— Богом? А почему бы и нет? Что такое, малыш? Что-то не так? Твое тело гниет заживо. После того как ты совсем разложишься, у меня будет еще много времени.

— Глупая девка! Ты затеяла то, чего тебе не реализовать. Никогда, — он вытянул вперед обезображенную руку, держа в трех перстах клок волос.

— Это твои пустые фантазии. Хотя… — Она мило улыбнулась, правая бровь поднялась, ее ровные белоснежные зубы сверкнули. — Я же любимая Мария Луция. Кого он поддержит, случись что? А? Кого он послушает? Старого хрыча или свою любимую?

— Раньше таких, как ты, сжигали на кострах.

— Раньше и трава была зеленее.

— Заткнись! Или я…

— Или ты что? Что ты сделаешь? Ты даже не можешь теперь выйти к тем, кого призвал к себе. Кто будет вести переговоры с главами общин, которые служат нам? Если они увидят это, — она кивнула головой в его сторону, — то и разговаривать не станут. Увидят тебя полуразложившимся мертвецом — и наша власть над ними ослабнет.

— Зато они станут разговаривать с моим кулаком.

— Твой кулак сжимаю я! — она рассмеялась.

Александр застыл и уставился на дверь помутневшим глазом.

— Что-то случилось?

— Тринадцатый. Он здесь. Силы покидают его. Тебе нужно спешить. Беги к нему, я наполню его силой.

— Почему ты не почувствовал его приближения? Его нужно было встретить еще у ворот в город.

— Я слабею. С каждым разом все больше. Его нельзя выпускать надолго из храма. Он уже давно должен был убить мессию и расправиться с теми, кто выступает против нас.

— Знаешь, этот мессия не тот, что был раньше. Как видишь, его приходится искать, носясь за ним по всему миру. Он что-то не очень хочет принести себя в жертву во имя спасения людей.

— Спасение? Смешно звучит. Интересно будет посмотреть, что случится, если приколотить этого спасителя к кресту.

— Если он осознает свою силу, как бы он нас не приколотил.

— Тринадцатый не проигрывает.

— Тринадцатый сам себе на уме, и ты это знаешь не хуже меня. В нем такой гремучий коктейль смешался за время перерождений, что малейшая искра может привести к необратимым последствиям. Главное, чтобы он не понял, что мы его водим за нос.

— А это уже твоя проблема, Татьяна. Так что лети к нему и снова прикинься белой и пушистой, будь для него его Марией. Ибо если он все поймет, тебе несдобровать. — Александр растянул рот в безобразной беззубой улыбке.

— Тогда ад наступит для нас гораздо раньше, чем хотелось бы. — Она поправила шарф на шее и кошачьей походкой направилась к выходу.

В этот момент раздался стук. В проеме дверей стоял запыхавшийся человек.

— Госпожа. Генерал, он…

— Знаю, знаю. Нужно спешить. Пойдем.

* * *

Вязкая кровь медленно вытекала из-под металлических наручей, спускалась по пальцам, капала на пол, где уже образовалась небольшая лужа.

— Госпожа, — стражники склонили голову, когда в помещение вошла Татьяна.

— Вы его привязали?

— Да, госпожа. Всё как обычно.

— Хорошо. Оставьте нас одних.

Татьяна зашла со стороны головы, осматривая бледно-серое постаревшее лицо генерала. Кожа словно пергамент, глаза ввалились, под приоткрытыми веками мутные пожелтевшие белки. Она аккуратно прикоснулась к его лицу руками, прикрыла глаза и глубоко вдохнула.

Прохладный ветер ворвался в открытое окно, темно-синяя занавеска поднялась от напора воздуха и плавно опустилась на место. Жаркий полдень. И откуда в этой духоте ветер? Мужчина поднялся с кресла, отложил книгу и подошел к открытому окну, откуда доносились веселые крики ребятни. Рука отодвинула занавеску в сторону, жара ударила по телу. Маленький мальчик бегал по траве. По дорогое проехал автомобиль. Мужчина на секунду отвлекся, а когда его взгляд вернулся, то обнаружил рядом с мальчиком человека в плаще, опирающегося левой рукой на трость. Тот гладил мальца по голове и одобрительно кивал.

— Ты не такой уж плохой человек, Луций, — голос шел откуда-то извне, и мужчина поднял голову. Солнце ослепило глаза. — Ты не такой уж плохой… плохой…

Генерал вздрогнул так, что затрещали оковы. Глаза открылись, обрели ясность. Кожа поменялась. Кровь, текшая по руке, направилась вспять. Он закричал в зверином оскале и рванулся с места.

— Тише, тише, — Татьяна припала к нему, гладя по голове. — Тише. Это я. Все хорошо. Хорошо. Ты дома. Мы снова вместе. Я так скучала, — ее губы коснулись его лба.

— Это ты, — Луций с трудом проглотил слюну. — Я так скучал.

— Снова кошмары?

— Я так рад тебя видеть.

— Я тоже. — Она припала к его губам.

— Я снова был без памяти?

— Снова, — Татьяна провела рукой по его волосам. — Теперь все хорошо. Сейчас я тебя развяжу, и ты мне все расскажешь, что там случилось. Хорошо? — Она снова поцеловала его.