Фераджи взял у первого поднос и поставил его перед Анжеликой.
— Не угодно ли вам отведать сладости из Персии? Я уверен, что в самых модных парижских салонах они имели бы у сладкоежек успех… Не желаете ли заказать себе платье из этого лионского шелка? — спросил он второй раз и развернул перед ней с помощью улыбающегося купца рулон красивой материи. — Хороша? — осведомился он.
— Недурна, — усмехнулась Анжелика, отвернув край ткани и сразу же небрежно отбросив ее, — но, простите, эта ткань — не лионский шелк.
— То есть? — насторожился Осман Фераджи.
— Она могла быть изготовлена где угодно, но не на мануфактурах Кольбера, — объяснила маркиза. — Это всего лишь подделка.
— Благодарю вас, вы открыли мне глаза, — сказал он, сразу посерьезнев и бросив презрительный взгляд на сжавшегося купца.
Затем Он подошел к купцу и схватил его за бороду.
— Ты знаешь, что обкрадывая меня, ты обкрадываешь всемогущего султана Муля Рашида?
— Пощади, господин! — взмолился испуганный купец, видя, как управляющий другой рукой выхватил из ножен, висящих поверх его халата, саблю.
— Прошу пощады! Сжальтесь! — упал на колени торговец.
— Неужели вы его убьете из-за куска ткани? — вскочила с ложа Анжелика, подбежала к Осману Фераджи и схватила руку с саблей, занесенную для удара.
Управляющий посмотрел на прекрасную женщину, просящую у него милости для постороннего человека, пожал плечами, отшвырнул ногой купца и вложил саблю в ножны.
— Благодарю! — склонила в легком поклоне голову маркиза.
— Странная чувствительность для, женщины, которая в обществе посланника персидского шаха присутствовала при казни колесованием, — в недоумении произнес он.
— И это вам известно? — удивилась Анжелика.
— Когда повелитель увидит вас в Микенах, он будет в полном восторге, — уклонился от ответа Осман Фераджи. — И от вас, и от меня!
— Я не поеду в Микены! — запротестовала Анжелика.
— О, мадам, не заставляйте меня прибегать к силе. Вы слишком прелестны. Я был бы в отчаянии… Я пришлю вам парикмахера, портного, музыкантов, книги, словом, все, чтобы в ожидании отъезда вы приятно проводили время. А для вашей безопасности я оставлю во дворе стражу. И, кстати, запомните, мадам, от меня еще никому не удавалось бежать, — с небольшой угрозой закончил он свою речь и «вышел.
Одинокая алжирская галера рассекала резным форштевнем лазурную гладь моря. Корабль направлялся в родной порт после удачного набега.
Было довольно тихо, только редкие удары надсмотрщиков, изнывающих от жары, тяжелое, со стонами, дыхание галерников в такт гулким звукам барабана да плеск воды от весел нарушали убаюкивающее спокойствие.
— Гребное судно слева по борту, — закричал вдруг впередсмотрящий на галере, заметив небольшую лодку, застывшую без движения, на которой не было видно признаков жизни.
— Спустить шлюпку на воду! — приказал вахтенный офицер, наведя подзорную трубу в указанном направлении.
Через некоторое время шлюпка подошла к лодке, покачивающейся на легких волнах, и обнаружила там лежавшего в полузабытьи черноволосого мужчину, крепкого сложения, но с поврежденной ногой.
Его перетащили в шлюпку вместе с пожитками и доставили на борт галеры.
Облизывая потрескавшиеся губы шершавым языком, незнакомец первым делом попросил воды и жадно прильнул к ковшу, который ему принесли.
— Благодарю, — сказал он, напившись и вытерев губы, — я чуть не умер от жажды.
— Ты француз? — спросил капитан галеры, подозрительно оглядывая спасенного.
— Да — подтвердил тот, — но я не воин, я — торговец. Я заплачу за спасение.
Один из матросов, разбиравших вещи спасенного, не говоря ни слова, протянул капитану галеры какую-то тряпку. Капитан развернул ее и вспыхнул от гнева, увидев ненавистный крест.
— Мальтийский рыцарь? Ты еще пожалеешь, что попал ко мне в руки! Заковать! — приказал он матросам, указывая на свободное место у одного из весел.
Без всяких церемоний, хлеща по плечам спасенного, матросы за несколько минут исполнили приказание, и вот уже он с широкоплечим светловолосым крепышом-соседом тоже стал мерно сгибаться и разгибаться, погружая в воду и вытаскивая из нее тяжеленное весло.
Сосед, посмотрев на исполосованную рубаху нового товарища, на которой проступали пятна крови, сочувственно произнес:
— Да, вам досталось!.. Я — Симон Белпек из Сен-Мало.
— Как придем в Алжир, — спокойно ответил черноволосый, — попробуем бежать.
— Я вижу, вы человек отчаянный, но из тюрьмы не сбежишь, в алжирских тюрьмах крепкие стены.
— Слушай меня! — в паузах между гребками прошептал новичок. — Завтра будешь свободным, да еще и разбогатеешь.
Симон недоверчиво посмотрел на него, покачал головой, но что-то в голосе и внешности нового товарища внушало к нему доверие и уважение и видно было, что он не шутит.
Унылая, процессия невольников, скованных общей цепью, брела по раскаленным камням улицы под конвоем стражников, направляясь в местную тюрьму.
Это шли гребцы и пленники с прибывшей в порт галеры, которые в перерывах между рейсами содержались там.
Хотя тюрьма и не была местом, о котором можно было бы мечтать, но обессиленные каторжным трудом и жарой люди думали о ее темной прохладе и хотели побыстрее оказаться в ней и отдохнуть, лежа на каменном полу.
