Антропологические традиции - [83]
Кроме того, неприятие Хэммонд-Туком марксизма не принесло ему слишком много друзей в сообществе южноафриканской антропологии, в которой марксизм и функционализм доминировали вплоть до конца 1990-х годов[112].
Интерес Хэммонд-Тука к культуре резко контрастировал с тем, что его коллеги избегали исследований по этой теме, ставшей политически немодной в контексте идеологии «раздельного развития» апартеида. Многие из его идей противоречили общепринятым. Например, исследователь утверждал, что в южной части Африки никогда не было никаких «клановых обществ» и «линиджей», а следовательно, не было и постулировавшейся учеными «сегментированной системы линиджей». Вместо этого, по его мнению, большинство обществ были организованы как вождества с домохозяйством в качестве ядра.
В 1990-х годах Хэммонд-Тук составил обзор черных обществ Южной Африки, в котором аргументированно возражал против романтизации доколониальных обществ, в то же время демонстрируя сложность и уникальность традиционных культур (Hammond-Tooke 1993). Другие антропологи посчитали эту книгу старомодной, поскольку ее сфокусированность на культуре плохо согласовывалась с их собственным игнорированием этой темы. Он также написал чрезвычайно интересную историю антропологии в ЮАР (с ее непростыми отношениями с правительствами колоний и позднее апартеида) от ее славного начала в 1921 г. до уже не столь славного 1990 г. (Hammond-Tooke 1997). Разумеется, ему было трудно описывать собственное прошлое, в особенности тот факт, что он работал в период с 1946 по 1955 г. в Департаменте по делам туземцев (Department of Native Affairs), как он сам отмечает в книге «Несовершенные интерпретаторы» («Оглядываясь назад, это было не слишком удачное решение»).
Дэвид Хэммонд-Тук был незаурядным наблюдателем южноафриканских этнографических реалий и в этом своем качестве — влиятельной фигурой в историографии всего рассматриваемого региона. Его попытки обнаружить «глубинные структуры» мышления, управляющие поведением людей, завоевали ему широкое признание, и весьма вероятно, что результаты его работы будут использоваться еще шире, когда такие дисциплины, как антропология и история, сблизятся и станут дополнять друг друга.
Однако интересно взглянуть и на особый политический контекст, в котором существует антропология в Южной Африке. Работа Хэммонд-Тука «Несовершенные интерпретаторы» критиковалась некоторыми англоязычными антропологами страны за излишнюю вежливость по отношению к говорящим на африкаансе носителям традиции volkekunde. Вместе с тем сами антропологи, говорящие на африкаансе, полагали, что Хэммонд-Тук обошелся с ними в этой работе слишком сурово. Уже сам факт, что относительно краткий (но весьма проницательный!) обзор, предложенный в данной работе, вызвал такие диаметрально противоположные реакции, свидетельствует, что внутри дисциплины до сих пор сохраняются линии разлома.
Совсем недавно антропологи, говорящие на африкаансе и английском, сформировали единую профессиональную организацию «Anthropology Southern Africa» (учредительная конференция состоялась в апреле 2001 г. в Претории). Успех этой организации был, однако, недолгим, поскольку на последующих встречах представители бывшей volkekunde отсутствовали. Ссылаясь на трудности с финансированием, эти ученые выражали глухой протест против оказываемого на них давления, принуждающего их сменить теоретический фокус и подстроиться под традицию марксистской критики. Они чувствовали себя изолированными в рамках новой организации и сетовали на то, что их подробные этнографические работы игнорируются из-за вменяемой им негласной поддержки правительства апартеида.
1990-е годы сделали центральными такие важные области исследований, как этничность, серьезным вкладом в которые стали работы Джона Шарпа и Патрика Макаллистера. Не менее важной была и проблема «не-расизма» (Sharp 1998). Некоторые из наблюдателей очень критично относились к расовому и колониальному уклонам в южноафриканской антропологии и в особенности в трудах по всеобщей антропологии «Африки» как области. Здесь можно упомянуть работу Арчи Мафедже, который зарекомендовал себя решительным критиком как институциональной организации (или ее отсутствия) в дисциплине, так и постколониальных проблем последней. К сожалению, работа Мафедже в последние три десятилетия в большей степени отражает его личный гнев и отчаяние, нежели демонстрирует знакомство с более ранними критиками колониализма, такими, например, как Мишель Лейрис (Leins 1934; см.: Bošкоvić 2003), или понимание идей более современных критиков, например Джеймса Клиффорда (Clifford 2003).
Так, когда он утверждает, что в Южной Африке «антропология использовалась как непосредственный инструмент колониального угнетения» (Mafeje 2001: 30), он не считает возможным привести какие-либо свидетельства в поддержку этого (в противоположность политологам, критикующим наследие колониализма, таким, например, как Мамдани [Mamdani 2001]). Авторы с другими претензиями — к примеру Кокс (Cocks
