Антракт (Неприличное название) - [5]
Обнимаются. Хлопают друг друга по плечам.
ПЕТР. Как доехал?
ПАВЕЛ. Спальный вагон повышенной комфортности. Напитки, как в самолете, на шару. Правда, отопление отключили…
ПЕТР(достает из шкафа бутылку коньяка и бокалы). Сейчас тебя согреем! (Открывает бутылку.)
ПАВЕЛ. А вчерашний — выдохся?
ПЕТР. Да. В присутствии художника и завлита.
Павел прохаживается по кабинету, рассматривает фотографии на стене.
ПАВЕЛ. Стена плача. Скольких уже нет… О! И я тут! Не ожидал.
ПЕТР. Характер у Вас, Павел Андреевич, отвратительный… но мы любим Вас не только за это.
ПАВЕЛ(смотрит на фото). Какой год?
ПЕТР. Восемьдесят третий. Юбилей Васильева. Пятьдесят.
ПАВЕЛ. Надо же! Мне он тогда стариком казался…
ПЕТР. Не про нас сказано… Ты, кстати, как юбилей отмечать собираешься?
ПАВЕЛ. Дожить бы… Вообще, я не любитель юбилеев. В них что-то есть от панихид…
ПЕТР. Чего так грустно? Полтинник — промежуточный старт.
ПАВЕЛ. Для кого старт, для кого — финиш.
ПЕТР. Ты пессимист? Давно?
ПАВЕЛ. Недавно. А ты как отмечать будешь?
ПЕТР. Реалистично-прагматично. Адреса в кожаных папках, картины «Утро в сосновой роще»… штуки три… банкет, торт — без свечек, чтобы пожара не было. Все по традиции.
ПАВЕЛ. Не скучно?
ПЕТР. Стабильно… (Пауза.) Как мама?
ПАВЕЛ. Нормально. Скрипит по возрасту… Привыкла к Москве, даже акцент появился. Привет тебе передавала…
ПЕТР. Спасибо.
Звонит телефон, Петр снимает трубку.
ПЕТР. Я же сказал — не соединять! (Пауза.) Драматург? Тем более, меня нет. (Пауза.) В Париж, по делу, срочно.
Петр кладет трубку, наполняет бокалы, один вручает Павлу.
ПАВЕЛ. У тебя закусить не найдется? А то как-то…
ПЕТР. Найдется.
Достает из шкафа блюдце, на котором лежит половинка яблока, и ножик. Аккуратно отрезает от половинки два ломтика, один из них протягивает Павлу.
ПАВЕЛ(поднимает бокал). Ничего, что в рабочее время?
ПЕТР. А у нас ненормированный рабочий день.
Чокаются.
ПЕТР. Да, Паша, удивил ты меня. Я тебя сколько раз звал, ты мне в ответ свой график рассказывал: Париж, Женева… А вчера говорят — в зале сидит! Так просто! (Пауза.) Ну, за возвращение.
ПАВЕЛ. Лучше — за встречу!
Выпивают.
ПАВЕЛ. А вообще как дела?
ПЕТР. Нормально. Кручусь. А в целом… Как и по стране… А ты, медведь-шатун, почему столько лет без своего театра?
ПАВЕЛ. Не медведь, а волк. Одинокий. Как все мы.
ПЕТР. Не все. Я стаю люблю.
ПАВЕЛ. Значит, ты — исключение…
ПЕТР. И все-таки?
ПАВЕЛ. Театр возглавить? Предлагали. И сейчас веду переговоры… С таким громким названием, что говорить не хочу…
ПЕТР. А может, вернешься? Будешь худруком, я — директором…
ПАВЕЛ. Да? Два медведя в одной берлоге?..
Немного затянувшаяся пауза.
ПАВЕЛ. Хороший коньяк.
ПЕТР. Французский-то лучше?
ПАВЕЛ. …И спирт отечества нам сладок и приятен.
Пауза
ПЕТР. Ну, рассказывай. Чё приехал?
ПАВЕЛ. Как это — чё? Ты же звал! Говорил: «Приезжай, ставь!..»
ПЕТР. И ты всё бросил?..
ПАВЕЛ. Честно? Домой потянуло. Где начинал… По сцене этой походить захотелось…
ПЕТР(перебивает). Оставь для интервью. Журналисты набегут, им и расскажешь — про дым и спирт… Я серьезно: по-че-му?
ПАВЕЛ. Серьезно — хочу поработать. Без суеты. Пустишь?
ПЕТР. Ну чего же не пущу? Сам звал…
Петр открывает шкаф, достает пепельницу, ставит перед Павлом.
ПАВЕЛ. Бросил.
ПЕТР. Тогда точно сработаемся. У меня — зона, свободная от никотина. За курение штрафую, вплоть до увольнения.
ПАВЕЛ. Строг, боярин… Сам по молодости дымил, как броненосец «Потемкин»!
ПЕТР. Как-то сон увидел… Проснулся — и всё.
ПАВЕЛ. Что снилось? «Мертвые вдоль дороги с косами стоят…»
ПЕТР. Да нет… Как говорила бабушка: не про нас сказано… (Пауза.) Ты все-таки правду скажи — чё приехал? Может, кроме меня еще кто-то позвал?.. Знаешь, она так ни за кого и не вышла…
ПАВЕЛ. Знаю… И за тебя тоже… Да нет, не поэтому. (Пауза.) Петя, спектакль — как выдох. Каждый раз боюсь, что последний… (Пауза.) Дай вдохнуть… родного воздуха… Хочу спокойно поработать… не на витрине…
ПЕТР. Какой витрине?
ПАВЕЛ. Где манекены стоят. Голые. А за стеклом — толпа… Отдохнуть хочу. Подальше от мэтров… сантимэтров… миллимэтров… всей этой критической массы…
ПЕТР. Знаешь, есть критика, а есть критиканство.
ПАВЕЛ. И как же ты их различаешь?
ПЕТР. Очень просто: если тебя хвалят — это критика, а если ругают — критиканство.
Смеются
ПЕТР(наливает). Хочешь творческого убежища — получишь. А что ставить будешь?
ПАВЕЛ. Ты разве пьесу не получил?
ПЕТР. Получил. Думал — розыгрыш.
ПАВЕЛ. Нормальная пьеса.
ПЕТР. Справочник по анатомии. Даже — по гинекологии.
ПАВЕЛ. Ты читал?
ПЕТР. Смотрел.
ПАВЕЛ. По диагонали?
ПЕТР. По гипотенузе! Паша, мы с тобой в историю попадем.
ПАВЕЛ.
ПЕТР. Твои?
ПАВЕЛ. Да… Под псевдонимом «Огюст Барбье».
ПЕТР. Не подавляй интеллектом. Я про другую историю.
ПАВЕЛ. С географией?
ПЕТР. С порнографией! Мне названия хватило. Я как афиши себе представил…
ПАВЕЛ. Такие афиши, Петя, по всему миру!.. В Лондоне она пять лет идет. Недавно в Москве поставили.
ПЕТР. Ты, Паша, пока по лондонам и парижам ездил, забыл, какая она — родина… Малая… У нас на такой спектакль никто не пойдет.
«По сюжету „Последний герой“ — нечто напоминающее притчу, мораль которой позаимствована из „Сказки о рыбаке и рыбке“. Безработный романтик Витя с женой учительницей Люсей, почти как пушкинская старуха, методично набивают цену за кровные метры, и их квартира действительно дорожает день ото дня. Вот только несговорчивое семейство ни в какую не соглашается на переезд меньше чем за миллион долларов. Здесь господину Марданю вроде самое время уклониться от сюжетных стереотипов и явить чудо — хотя бы такое близкое сердцу бизнесмена, как пачки с купюрами в руках у бедной учительницы.
Казалось бы, игра в «дочки-матери» — это что-то сугубо детское, сладкое воспоминание далекого детства, когда маленькие девочки, поучая своих кукол, стараются ощутить себя хоть немного старше. Название «Дочки-матери» избрал для своей пьесы Александр Мардань, хотя ее героини давно уже не маленькие девочки. Тогда что, или кто принуждает их вести эту странную игру? Обстоятельства? Немилосердный кукловод? А может быть, это просто розыгрыш и шутка?Этот спектакль — современная и откровенная история двух женщин, между которыми, на первый взгляд, нет и не может быть ничего общего.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
Разведенные мужчина и женщина, каждый на своей кухне, варят борщ и размышляют о жизни, счастье, об одиночестве в браке. Волею случая герои знакомятся, едут в Париж (выиграли путевку), теперь они вместе, а «в четыре руки борщ вкуснее получается». Пьеса о том, что нам очень трудно услышать кого-то, кроме себя, а когда нам это удается — жизнь меняется к лучшему.
В эту ночь в жизни успешного бизнесмена и его жены происходит ряд невероятных событий: романтический вечер меняется ночью, полной удивительных инцидентов, которая завершается драматическим рассветом. Букет подснежников станет символом призрачных надежд, которые волнуют сердце, а появление ночного визитера принесет смятение в сердце главной героини. Мистический сюжет захватывает и интригует до самого финала. Каким он будет?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вот уже четыре века в замке древнего Несвижа является призрак молодой женщины. Согласно легенде, это бродит мучительная душа нелепо загубленной Барбары Радзивил. Драматическая поэма Алексея Дударева написана на основе одного из самых романтических представлений о трагической любви белорусской магнатки Барбары Радзивил и польского короля Жигимонта.
Четверо путешественников, в надежде на новую жизнь, уезжают в Париж. Однако, сбежав от одних проблем, герои приобретают другие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.