Антракт - [3]
Были бы мы маленькими – наш Наполеон тоже бы в 1812 году задницу от мороза бы прятал. Нынче в парламенте обсуждали бы вопрос о купировании ушей бойцовских собак. Не чем больше было бы заниматься. А то решали бы, сколько принимать в год эмигрантов - 10 или 11 человек? И решили бы - 10 - с перевесом в один голос. Нужна нам такая цивилизация?
Все дело в масштабах. Если 1 к 1000000, то можно торговать глобусом Украины на экспорт. Нам ведь за идею ничего не жалко. Даже смысла.
Шелестит газетами, раскрывает какую-то статью в глянцевом журнале.
Потрясающее время.
Уникальное.
Дух захватывает!
Деятельный, предприимчивый человек за короткое время может сделать феерическую карьеру. Непонятно, из кого они получились, эти новые таланты. Новые русские. Но они есть. Времена такие. Люди понадобились, и они взошли, словно на дрожжах.
Нужны кидалы? Тотчас стеной берут тебя в кольцо.
Возникла потребность в банкирах? Вся страна судачит про трудную и опасную жизнь несчастных олигархов.
Государство нуждается в управленцах? Так мгновенно налицо перепроизводство кризисных менеджеров… У нас (в зал) кризис, у нас нет зарплаты... зато как они руководят страной! Из последних жил за нас болезных стараются... Поглядишь, как они надрываются - никаких спецпайков не жалко...
Как были слуги народа, так и остались, только служить не хотят - гордые очень... Работа у них такая - трудная и опасная... для нас... “Мы, - говорят, - за место не держимся.” Только попробуй их сковырни!
По трансляции резкие завывания под жесткий ритм. Он кивает головой на звук.
Про секс символы и звезды шоу-бизнеса... (махнул рукой) молчу – вон все небо в следах от этих алмазов...
В сердцах швырнул журнал на столик.
Нам тоже надо бы не тушеваться. Подтянуть животы... - в смысле соблюдать фигуру, прекратить ныть и оборачиваться на цивилизацию. А то можно подумать - они белые, мы - негры. А мы не негры! Мы - россияне! И Достоевский, и Толстой, и Чехов на нашем языке болтали. И такое болтали!.. Пусть они со всей своей цивилизацией попробует переболтать! А мы посмотрим!
Подходит к вешалке, снимает галстук-бабочку, надевает его и смотрится в зеркало.
Каждому дано почувствовать себя человеком. Надо только распрямиться. И перестать хныкать. А что прошло – то прошло. Тому поклон и память.
История любит определенность.
Чтобы маленькому человеку перестали напоминать, из какого дерьма он родом.
Чтобы вместо глотка свободы не пить денатурат.
Чтобы нашим всенародно избранным можно было спокойно на пенсии пасьянсы раскладывать.
Чтобы не ликовал оголодавший бездельник, запуская булыжник в витрину чужого магазина.
И чтобы еще много-много всего плохого не случилось, мы должны помнить.
И хоть это трудно – шевелить извилинами.
По трансляции взрыв хохота. Он зажимает уши, потом резко, как на трибуне.
Но надо заучить навсегда – личная определенность зависит от исторической определенности.
Думай сам за себя – это очень большое подспорье для родины.
А то развелось бедных. Я понимаю, бедный бедному - рознь. Но это очень удобная позиция - бедный. И гадкая.
Выходит к рампе, всматривается в зал.
Я не верю в бедных несчастных евреев, так же как и арабов, армян, негров и прочих белых. Я вообще не верю в бедных несчастных людей. Как же так может быть? Раз нам довелось родиться на этой прекрасной земле, о чем может быть речь? Другой-то мы не знаем. Все могло бы быть хорошо, когда бы не знали...
А если бы знали? Мы бы сражались за любовь! Совершали во имя нее подвиги, интриговали бы - не без того, желали бы извести соперников и, может быть, убивали их. Не всех и не всегда... Что делать - любовь чувство жгучее. Попробуй, походи под ручку с ревностью! А в горячке, чего не бывает?
Но откровенно бешеные редкость. Их под микроскопом рассматривает искусство и уголовное право. Первое пытается понять - почему? Второе - старается наказать. Обычная история - жизнь!
Так и жили бы себе... почти мирно. Так нет же. Червь в нас завелся. Нам стало интересно! Мы не поверили самим себе. Как же можно согласиться с тем, что все - одинаковые? Две руки, две ноги, два глаза, пара ушей, одно сердце и... с небольшими различиями, но набор у всех - один.
Мы с детским любопытством полезли к соседям, - интересно, а как там желтые целуются? Бывают ли сопли у чукчи? Черные рожают сидя или лежа? Есть еще папуасы...
Господи! Однажды Майя Плисецкая восторженно сказала что “интересно” - самое великое слово... Да... Интерес интересу глаз не выест.
Еще как! Сначала нам было интересно подсматривать друг за другом. Потом мы стали... Впрочем, теперь мы ездим по миру - нашему замечательному общему миру.
Вы заметили, как те, кто посильнее, делят мир на наших и ненаших? И пытаются столкнуть ненаших с планеты. Одних учат забывать свой язык, другим навязывают собственную мораль, третьих кормят бомбами... И все с благими целями - что же делать, если не хотят слушаться? Мы вынуждены... затащить всех ненаших в наш рай. Не коммунизм, но это уже было... много раз.
