Антракт - [2]

(в зал) Вот - целый зал гамлетов. И все дожидаются трона. Ждете? Честно! Как на духу! Не спрячетесь! Я все знаю. Меня нельзя обмануть - слишком долго я вас смешил...

Вот-вот... Герои-любовники с волоокими длинноногими партнершами. И записки о тайных свиданиях... (резко отмахивается) А Полония я играть не хочу! И не буду! Если нельзя Гамлета - надо быть юмористом. Так-то!

Годы мои все заметнее с каждым днем... Я уже все могу, но все чаще устаю...

Снимает парик, нахлобучивает его обратно на манекен. Надевает шляпу, садится перед зеркалом и лихо закидывает ногу за ногу.

Если бы я жил там (показывает на мир), то за все это... я бы давно сутками валялся в шезлонге у собственного изумрудного бассейна 9х12 и предавался воспоминаниям о своем успехе. Охранники бы отгоняли пронырливых папарацци и травили бы их волкодавами...

Но вместо этого я торчу на этой сцене... и заставляю вас смеяться... из года в год. Один год... второй... 10-й.... 20-й...

Конечно, вы и без меня смеетесь... Но, естественно, не так. Со мной смяться приятней. Гораздо. А мне без вас... Ха-ха... Ха... Ха-ха... Да... (надвигает шляпу на лоб) Пить в одиночку - куда ни шло, но смеяться...

Придете домой - попробуйте. Потом сообщите... 01, 02, 03, 04... Успеете - сами, опоздаете - соседи помогут.

Снимает шляпу, причесывается, достает коробочку с гримом, проходится пуховкой по лицу.

Впрочем, зеркала...

Надо накладывать грим. Странно... Что скрывает грим? Возраст? (в зал) Здесь все свои! Чужих больше не будет. Вы знаете столько мне лет... Что еще мне скрыть от вас - морщины, цвет кожи? Да при таком освещении...

Взрыв хохота по трансляции. Он резко встал, выключил радио, походил, потом передумал и снова включил - уже песенку. Сел в кресло-качалку.

Годы идут. С каждым днем все труднее спешить... Странно, мы смеялись, что когда-то останутся те, кто помнит запах еды?... Старый анекдот... Скоро таких совсем не останется. Вон ее сколько - еды... Красивой, пахучей, вкусной, разной... Только... кое-кому уже жевать нечем, а иным - и нельзя...

Это, как Париж. В Париж нужно ездить в 17 лет. Когда молодость. Романтика. Мечты. Любовь...

Или шуба... Ее надо дарить дочери или невесте, а не жене - к пенсии. У нас раньше никак не получалось. А как бы вы смотрелись - милые наши, любимые. В дорогих мехах, настоящих украшениях, изысканном белье. И обувь. Если бы наши женщины носили удобную обувь с самого детства, у них бы не болели ноги, не было бы вздувшихся вен, распухших шишек, уродливых походок...

Они бы порхали на высоких каблучках… В тонких до... (показывает на бедро) чулочках... Дальше (показывает) вот такой вырез... Гладкая белая ухоженная кожа... красные губки... глаза... И никакой тоски!

Решительно встает. Раскачивает кресло-качалку.

Давайте никогда больше не станем покупать сани летом! Совсем не обязательно, что зимой они нам понравятся. Надо дать себе обещание - жить по сезону! Гори оно все, а я живу по сезону! И баста!

Останавливает кресло.

Теперь у меня сезон... памяти.

Подходит к гримировальному столику, берет фотографии, перебирает их.

Если бы вы знали, как тяжело в общей игре остаться одному. Игра должна продолжаться. Надо приспосабливаться. Такова жизнь. (в зал)

Помните? Сначала страсть - потом привычка! Только что было приятно - и вот уже внуки сидят на шее. Обычная жизнь.

Выходит на авансцену. Медленно расхаживает вперед-назад.

Есть вечные дела, которые существовали всегда. Они были до и будут после. Всегда так было: кто-то должен вырастить урожай, собрать его, сохранить. Человек привык ходить в одежде, значит, ее надо сшить. Мы не можем без еды, оттого умеющие стряпать, никогда не переведутся. Обязательно найдется тот, кто доставит нас из одного места в другое. А еще научит чему-нибудь полезному, ублажит глаз и ухо, станет врачевать тело и душу, рассмешит...

Счастье заниматься вечными человеческими делами! Любить, рожать, воспитывать, передавать свой опыт, развлекать...

С каждым новым веком одни профессии умирают, а им на смену приходят новые. Мы уже не встретим фонарщиков и трубочистов... А жаль. Они так украшали... Теперь наши улицы полны специальной техники... (подражает бодренькому голосу) “Почувствуйте разницу”, - как орет реклама...

Память - она глупая, а душа - щедрая. У нее на все сил хватит.

Мы уже не собираемся на кухне за сковородкой жареной на сале картошки и бутылкой водки. Увы... Язвы. Гастриты, циститы и избыточный холестерин...

А какое это было счастье... Водка была одна. Картошка скрюченная с глазками... Теперь раздолье - пей не хочу... Не могу... Но хочу. Захожу в магазин - хочу, хоть плачь! Некоторые и плачут... Сочувствую... товарищи... Господам не сочувствую, а товарищам - мое нижайшее...

По трансляции громкий голос поет о любви.

Он возвращается к гримировальному столику. Складывает фотографии в конверт. Перебирает на журнальном столике газеты и журналы.

Сегодня в России замечательное время. 300 лет назад во время французской революции, со всей ее смутой, кровью и бонапартами... – как страшно было, но все равно закончилось и устаканилось.

А те круги, что разошлись от этой революции, добрались, наконец, до нас. И удивляться тут нечему. Я вот соединил большой и указательный пальцы (