Антони Адверс, том 2 - [90]

Антони схватил штурвал и развернул корабль по направлению прилива. Капитан возился с пистолетом. Его руки лихорадочно мелькали за мачтой. Антони выхватил из свернутого паруса ружье и выстрелил. Пуля отбила длинную щепку от мачты. Этого душа капитана вынести не могла. Он протяжно вскрикнул и метнулся в кубрик. Его появление там, встреченное ободряющим ревом команды, значительно ускорил Али-Бонго, выстрелив вдогонку. Все это заняло меньше двух минут.

Али-Бонго встряхнулся. Он даже убедил "побратима" вернуться к штурвалу. Видя, что у них толковые вожаки, остальные решились высунуться из-за поручня и навести ружья на бак. Им торопливо объяснили, что еще одна оплошность вроде предыдущей, и капитан повесит их первым делом, как овладеет шканцами. Остается победа или смерть. Эта глубокая мысль значительно прибавила войску рвения. Даже кру поняли.

Новый прилив храбрости после первого успешного удара оказался даже чрезмерным. Стоило кому-то высунуть из кубрика голову, как со шканцев грянула беспорядочная пальба. Пули стоящих сзади свистели совсем близко от Антони. Кубрик минуту-две ревел, словно логовище гиен, потом затих. Им было невдомек, что сейчас самое время штурмовать шканцы. Там не осталось ни одного заряженного ружья.

Когда Антони это понял, у него по спине побежали мурашки. Он энергично принялся наводить дисциплину. Ружья и пистолеты торопливо перезарядили. Из трюма принесли ящики, тюки, и соорудили что-то вроде бруствера вдоль передних шканцевых поручней. Четверых фулахов, которые, судя по тому, как они обращались с ружьями, умели стрелять, Антони поставил к этой доморощенной, однако надежной преграде и велел стрелять во всякого, кто высунется из кубрика. Запасные ружья положили рядом. Одного кру Антони послал к Хуану стеречь ненадежную переборку.

Эта переборка сильно тревожила Антони. Ему отнюдь не улыбалось, чтоб на них напали сзади, из каюты. Свои опасения он постарался внушить Хуану, и тот принял кое-какие меры. Меры эти, как Антони обнаружил позже, оказались весьма изобретательны.

Тем временем корабль, как ни в чем не бывало, спокойно скользил с приливом вверх по реке. Временами из кубрика долетал взрыв голосов - там уже несколько часов кряду продолжалось что-то вроде плавучего городского веча. По-видимому, капитан и совсем уже обнаглевший Полифем не могли сговориться, что делать дальше. Это все, что Антони понял. Из каюты, где остался Хуан, почему-то доносился беспрерывный грохот бьющегося стекла.

Антони даже порадовался, что капитан и Сольер освободили Полифема. Очевидно, из-за этого-то помощник и пробыл все утро в трюме. Им нужно было время, чтоб перепилить замки на кандалах. Позже Антони нашел обрывки цепей. Сольер явно намеревался выйти на палубу и отвлечь Антони разговором, пока Полифем и капитан сходили бы на бак, чтобы привести оттуда команду. Значит, Антони еле-еле успел вооружить своих людей. Он рассчитывал, что капитан подождет до прибытия в факторию. Эта ошибка чуть не оказалась роковой. Он глубоко вздохнул. Что было бы, помедли он еще чуть-чуть? Взгляд на кишащую чудовищами реку не успокаивал.

Они быстро двигались по длинной, прямой протоке. Если не замечать глинистые отмели по берегам, Рио-Понго походила больше на широкий канал, чем на реку. Она и впрямь кишела драконами. Время от времени, потревоженные движением корабля, с берега в воду звонко плюхались крокодилы, и тут же стаи попугаев в древесных кронах устраивали переполох. Лежащий на водорослевой отмели гиппопотам разинул огромную розовую пасть и заревел на корабль. Детеныш, похожий на исполинскую жирную личинку, внезапно вынырнул рядом с матерью. Дым из корабельного камбуза коснулся их ноздрей. Обезьяны качались на природных веревках лиан, свисавших с живой древесной стены. Они зачерпывали ладонями мутную воду и пили, а, завидев корабль или пару крокодильих глаз на будто бы безобидном полузатонувшем бревне, с верещанием бросались наутек. Ни малейшее дуновение ветерка не колыхало лиственные кроны. Влажный жар над рекой дрожал от звона мириадов живых существ. Тучи жалящих мух заставляли людей чертыхаться и топать от ярости ногами. Бабочки, сравнимые по красоте лишь с каскадом цветущих лиан, из-за которых лесная стена была разом чарующей и неприступной, порхая, опускались на палубу и медленно хлопали крыльями. Черные гниющие топи, питающие раблезианское буйство этого архетипа тропических лесов, вздымали к жаркому солнцу тонкие струйки испарений.

Даже в разгар волнения Антони смотрел вокруг с любопытством. Куда он попал? Он не мог сдержать улыбки, видя, что, хотя четверо фулахов стоят наготове за тюками и ящиками, не только никакого сражения не происходит, но даже адский пейзаж за бортом не мешает коку готовить обычный обед. Камбуз дымил так же мирно, как трубка его невозмутимого обитателя. В медных котлах весело булькала солонина. Когда пришло время обеда, из кубрика помахали белыми штанами на палке.

После предварительных переговоров на палубу вышел одноглазый Полифем.

- Вы не собираетесь уморить нас голодом, сеньор? - спросил он, снимая красную шапку и с издевкой кланяясь. Четыре ружья были направлены ему в грудь, но он не обращал внимания. Ядро по-прежнему волочилось за ним на цепи, но он ухмылялся, злобным глазом рассматривая стоящих на шканцах. По крайней мере, ему удалось их смутить.