Антони Адверс, том 2 - [87]
В продолжение ночи он вышел на палубу сменить дежурившего там Хуана. Заняв место своего слуги за мачтой, в тени, он прислонился и стал ждать. У штурвала никого не было. Воздух не колыхался. Руль, принайтовленный неделю назад, оставался в прежнем положении. Фосфорический отблеск на некотором удалении от корабля выдавал присутствие "верной подруги". В кубрике, похоже, спали. Некоторое время Антони думал, что он на шканцах один. В лунном свете он слышал, как с парусов капает роса. Потом он увидел голову и плечи Эль-Польо. Тот лежал в установленной на шканцах капитанской шлюпке, на ее кормовом сиденье, затылок его покоился на заимствованной у брата Франсуа подушке.
Сперва Антони подумал, что мальчик спит, но потом заметил, что веки его открыты. Потом они медленно сомкнулись. Выражение смуглого мальчишеского лица покорило Антони. Польо лежал, завороженно глядя на звезды через затянувшую веки пелену сладострастного восторга. Его тонкие прекрасные черты напоминали кувшинку, сорванную со стебля и увлекаемую потоком, увядающую в своем первом нежном цвету. Оцепенение длилось долго. Потом мальчик раскрыл рот, словно хотел что-то промычать. Но ни звука не сорвалось с его губ. Нижняя челюсть ослабла и отвисла. Когда живое выражение вернулось в его лицо, это было выражение крайнего ужаса. Он так долго лежал без движения, что стало ясно - он уже больше не боится.
Чего-то Антони не понимал. Руки лежали у мальчика под головой. Если бы не это, Антони давно прекратил бы безобразие. Однако вид погруженного в транс мечтателя удивил и захватил Антони. Другого объяснения он не видел. Лицо Польо держало его во власти очарования. Разглядывая его, он осознал глубокие и потому неведомые бездны в себе самом. Он сам был почти загипнотизирован. Поэтому, когда над планширем лодки внезапно возник капитан, Антони застыл. По спине его пробежал холодок.
Дон Рамон огляделся и, думая, что на палубе никого нет, вылез из лодки и крадучись двинулся в сторону бака. Когда он увидел наконец Антони, между ними оставалось всего несколько футов. Они глядели друг на друга в упор. Каждый внезапно понял, что другой думает об акуле. Вот почему капитан вскрикнул.
То ли те, кто задумал последовавшее сразу за этим, решили, что намерение их раскрыто и потому бросились на шканцы, то ли пронзительный голос оказался последней каплей, которого не выдержали расшатанные десятью днями штиля нервы, Антони так и не узнал. Матросы наверняка были наготове, возможно, даже подползали к шканцам в последние минуты. Не успел крик сорваться с капитанских губ, как человек десять матросов уже накинулись на дона Рамона. Антони еле успел соскользнуть в люк. Посреди трапа он остановился, вытащил пистолет и направил в квадрат лунного света над головой. Что бы ни случилось, он намеревался оборонять каюту. Но ни одна голова не появлялась в светлом квадрате. На палубе стоял адский шум.
Капитан визжал. Без сомнения, его собираются убить. В любом случае, он просит их чего-то не делать. Ладно, не вступаться же за этого человека, особенно после того, что Антони увидел. Дон Рамон визжал явно без всякого притворства. Вот кто умеет молить красноречиво. Вдруг Антони снова похолодел. Дон Рамон кричал, чтобы юношу не бросали за борт.
Антони закричал Хуану и бегом взбежал по трапу. Вопль невообразимого ужаса прокатился по палубе в ту самую минуту, когда его голова и плечи показались из люка. Остальное заняло секунды.
Кто-то вытащил Польо из лодки, за которую тот отчаянно цеплялся, и, ухватив поперек туловища, поднял высоко над головой. Ополоумевшая толпа лавиной ринулась на корму. На мгновение перед Антони мелькнули в лунном свете детские еще руки. Всплеск раздался в ту секунду, когда Антони кинулся на корму. Но его встретился возвратный людской поток. Антони упал, на него посыпались удары. Его пистолет выстрелил.
Но даже в свалке, пытаясь за кого-то схватиться, он услышал голос из воды. Нельзя было услышать этот вопль и не сойти с ума. Антони принялся колотить кого-то рукоятью пистолета, но тот вырвался и убежал.
Когда Антони встал на ноги, серая палуба зловещей маленькой шхуны была пуста. Он стоял в лунном свете совсем один. В руке он сжимал пучок черных петушьих перьев. И все.
Должно быть, ему привиделся страшный сон. Он скоро проснется. Да, конечно. Петушьи перья! Разумеется, это сон. Матросы не носят в голове перьев. Он рассмеялся и почувствовал боль в ребрах.
"У-у!" - сказал в самом его ухе безумный фальцет. Дон Рамон воздел руки над головой. "Бесполезно! - кричал он. - Все кончено!" - Его шатало, изо рта у него шла кровь.
Антони отошел и оперся о гакаборт. Бесконечное ртутное озеро расстилалось за кормой. Ничто не нарушало сияющую гладь. Акула исчезла. Антони что-то выкрикнул в ночь. Была это молитва или ругательство, он не знал.
На следующее утро легкий ветерок вновь погнал "Ариостатику" к Африке. К полудню они набрали неплохую скорость. Вечером с корабля увидели низкое побережье и всю ночь жгли лоцманский сигнал. Красное погребальное зарево дрожало над водой. Наконец такой же сигнал зажегся на берегу.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
После победы большевиков в гражданской войне вернулся в Финляндию, где возглавил подпольную борьбу финских коммунистов. В начале 1922 года лыжный отряд Антикайнена совершил 1100-километровый рейд по тылам белофиннов и белокарел, громя гарнизоны, штабы и перерубая коммуникации. Под руководством Тойво Антикайнена Коммунистическая партия Финляндии стала одной из крупнейших партий Финляндии. Коммунистическая пропаганда показала истинное лицо финских правителей, совершенно не заботящихся о своём народе, а лишь пытающихся выслужиться перед Великобританией.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.