Антони Адверс, том 2 - [85]

Даже под зарифленным фоком шхуна угрожающе накренилась. Вода доплескивала до комингсов. Кливера и фор-марсель бились несколько секунд, словно крылья ополоумевший птицы Рух, потом в буквальном смысле сорвались с места, чтобы исчезнуть в бушующей пене впереди. Такелаж визжал. Вся команда смотрела на Антони. "Отдать фока-шкот!" - заорал он. Трос запутался! Али-Бонго на четвереньках добрался до бака и ножом перерезал трос. Гик развернулся, стегнув наветренные ванты и сбив с ног четверых зазевавшихся матросов. Али-Бонго покатился в шпигат.

"Ариостатика" вздрогнула, потом медленно выровнялась, стряхивая с себя тонны чуть не потопившей ее воды. Посреди палубы плескалось озеро, в котором вместе с золой и обгоревшими дровами плавали кок и большой котел. Переборка лопнула, не выдержав напряжения, озеро схлынуло. Корабль понесся вперед, как подстегнутая лошадь.

Зарифленный фок чудом держался. Что еще удивительнее, Эль-Польо пробежал вперед и закрепил гик за ванты. Всем телом налегая на рукояти, Антони еле-еле удерживал корабль от желания выйти из ветра. Без марселя и кливеров сопротивление фока рулю было неимоверным. Двое фулахов сменили Антони у штурвала. Теперь он мог оглядеться.

Обернувшись, он увидел, что дон Рамон стоит, расставив ноги и сцепив руки за спиной, с таким видом, будто все это время спокойно отдавал Антони распоряжения. Так в глазах большинства матросов дон Рамон остался человеком, который спас корабль.

На мгновение Антони охватила ярость. Руки и ноги перестали слушаться. Желание пинками согнать маленького надутого лицемера с палубы чуть не взяло верх. Однако он решил, что сумеет обратить капитанскую хитрость себе на пользу.

Видя, что капитан на самом деле не знает, как поступить, Антони воспользовался его замешательством и чередуя тихие угрозы с громкими настойчивыми советами принудил и дальше следовать взятой на себя роли. Двух часов не прошло, а капитан Рамон Луль вопреки собственным намерениям вновь обнаружил себя во главе судна.

В этом Антони значительно помог Али-Бонго, который восстал из-под куриных клеток в шпигате, словно из мертвых, но с большим порезом на скуле. Окровавленное распухшее лицо было таким яростным, что одно могло творить чудеса. Пока было непонятно, смыло ли кого-нибудь за борт. Команда, во всяком случае, полагала, что такова участь Полифема. Без вожака матросы временно перешли в состояние упрямых, но растерянных баранов.

Под вдохновляющим фальцетом капитана, который по какой-то неясной им причине отдавал вполне разумные распоряжения, вытащили и закрепили новый кливер. Корабль немного успокоился и больше не порывался привестись к ветру. Извлекли топоры и расчистили бак от перепутанных тросов. Антони решился на это, невзирая на опасность, что орудия могут превратиться в оружие. С бака матросов погнали на ют. Даже помощник присоединился и руководил. "У приличного капитана из него мог бы выйти толк" - думал Антони. Подставили ветру небольшую часть грота, и гротовая команда без дальнейших возражений заняла места на шканцах. Буря, принеся с собой более насущные проблемы, вышибла из них страх перед заразой.

Шквал улегся быстро. К сумеркам "Ариостатика" уже скользила с крепким попутным ветром. Восстановили вахты. С теми, кто отказывался подчиняться, разговор был короток. Ворча и ругаясь, команда встала по местам, и остаток ночи соблюдался порядок. На заре разбудили дона Рамона. Это была последняя проверка. Хуан с пистолетом стоял за мачтой. Капитану пришлось отдать приказ к уборке. Кое-кто из матросов, оскорбленные до глубины души, удалились в кубрик. Фулахи в тюрбанах и с кофель-нагелями бросились следом и принялись дубасить по головам. Этого хватило.

К восходу солнца палубы "Ариостатики" были выдраены, ходовые концы тросов свернуты в бухты, медный нактоуз сиял. Корабль приблизился к тому идеалу, который Антони позаимствовал у Коллинза. Была бы еще краска! Потемневшая от времени "Ариостатика" вновь сделалась похожа на прогулочную яхту. "Свиная кровь, - сказал прыщавый француз, суеверно сплевывая на палубу и успокоенно глядя на плевок. - И это невольничье судно!"

Антони все утро просидел в каюте, как нельзя более довольный собой. За несколько часов смекалка и немного удачи помогли ему разрушить навязанную капитаном изоляцию и руками своего противника восстановить порядок на судне. Уставший злиться дон Рамон сидел напротив за столом. Бегство Эль-Польо в кубрик огорчило его до слез. Его любезный теперь жил и столовался с остальными матросами. Команда едва ли могла понять расстроенные чувства нервного щуплого капитана. Его пронзительный голос срывался. Ужасный сеньор Адверсо угрожал положить его на кровать, которую прежде занимал брат Франсуа. Мысль эта заставляла капитана цепенеть. Он готов был на все, лишь бы этого избежать. Но он готов был на все и для того, чтобы вернуть Эль-Польо. По закону мальчик был его рабом, но в действительности дон Рамон был рабом Эль-Польо. Страсть владела им до такой степени, что он не заботился уже ни о чем другом. Он согласился вновь взять командование в свои руки только затем, чтобы вернуть Польо. Никто другой в каюте об этом не догадывался. Никто, за исключением брата Франсуа.