Антони Адверс, том 2 - [86]
Долгий и печальный опыт приучил брата Франсуа к людским страстям, и ни одна больше не составляла для него тайны. Ни преизбыток добра, ни преизбыток зла его больше не удивляли. Он болезненно-ясно понимал положение дел на "Ариостатике". Между несгибаемым молодым человеком, который, очевидно, отбросил свои идеалы и намеревается "делать дела" - какие дела, он, конечно, не знает сам - и доном Рамоном, одержимым одним противоестественным влечением, корабль, и души всех находящихся на нем, в опасности. Многих удивило бы, что брат Франсуа не делал большого различия между губительным влиянием упрямых человеческих устремлений. То, которым страдал Антони, могло в конечном счете повредить большему числу людей, чем то, которое одолевало дона Рамона. Но сам брат Франсуа был совершенно бессилен. Он слишком ослабел после болезни. Неспособный даже самостоятельно встать с кресла, он мог только сидеть и думать. О том, что ждет впереди, он пока не смел и помышлять. Начни он об этом думать, его сердце остановилось бы. Он сидел, разглядывая плещущий по ветру испанский флаг, который подняли еще в Гаване. Золото и кровь на этом стяге - цвета Распятия. Для него, верящего в Провидение, эти цвета означали сплетение неразделимых противоречий; глядя на них, он сидел безгласный и недвижный. Только собственный путь был ему ясен. Но путь этот озарялся таким яростным светом, что он выдерживал его, только закрыв глаза. Тело еще должно было спать.
В тот день к нему подошли и Антони, и капитан - Антони, чтобы помочь выздоравливающему устроиться поудобнее, дон Рамон, чтобы получить помощь от священника.
- Сын мой, - поблагодарив за вино, сказал брат Франсуа. - Вам не приходило в голову, что вы продешевили?
Антони отошел от него раздосадованный. Он не хотел об этом думать. Брат Франсуа очень опечалился.
Дон Рамон, походив кругами, решил наконец рискнуть телесным здоровьем ради спасения души и приблизиться к монаху. Когда тот заверил его, что опасность заразиться миновала, капитан опустился рядом на колени в тени лодки, за которой их обоих не было видно, исповедался и просил отпустить ему грехи. Брат Франсуа обещал, при условии, что тот отстанет от юнца. На эту жертву дон Рамон оказался неспособен. Он сказал об этом и расплакался. Брат Франсуа снова очень опечалился.
"Ариостатика" приближалась к Африке. Антони рассчитывал увидеть берег через несколько часов. В полночь шхуна заштилела.
Штиль длился несколько ужасных дней. Ни маслянистая вода, ни воздух, ни корабль не шевелились. Смещались лишь небесные огни, да птицы облетали "Ариостатику" и уносились прочь. Лишь они да еще акула двигались. Акула никуда не делась. Она подплывала, трогала корабль мордой, терлась боками о наросшие на днище ракушки, отчего по кораблю пробегала легкая дрожь. Матросы клялись и божились, что она кого-то дожидается. Полушутливо они вновь принялись бросать кости и тянуть жребий. Других дел у них не было. Жара стояла нестерпимая. Акула составляла теперь главный интерес в жизни. Ее настойчивость их зачаровывала. В один день жребий пять раз подряд доставался Эль-Польо. Ночью он услышал вокруг себя перешептывания. В темноте он сбежал из кубрика к дону Рамону.
Эти дни мертвого штиля, когда казалось, что команда "Ариостатики" за грехи обречена до скончания вечности вариться в собственном адском соку, Антони всегда вспоминал как кошмарный сон. Все, что он выиграл в шторм и последующее короткое время, ускользало из его рук. На четвертый день штиля (барометр по-прежнему не обещал перемен) на корабле воцарилось полное безвластие. Матросы вновь затворились в кубрике и больше не обращали внимания на окрики со шканцев. Воды выдавали по полпинты в день, но даже это грозило истощить быстро убывающий запас. В ста милях за горизонтом лежала земля, но матросы этого не знали. Скажи им об этом, они могли бы спустить шлюпки. Что именно творилось в головах людей, заброшенных на неподвижное невольничье судно, Антони знать не мог. Неизменный цвет моря, бездыханность атмосферы, постоянное ожидание чего-то, что должно случиться и никак не случается, кромешная тишина и акула - все это медленно, но верно подготовляло взрыв.
В команде было немало метисов, и на каждого, белого или коричневого, глубокий отпечаток наложила Африка. Что за суеверные перешептывание ночь за ночью звучали в кубрике, могли бы рассказать лишь те, кто испуганно прислушивался к ним, сбившись в тесную кучу.
На восьмой день штиля угрюмая депутация явилась на корму с требованием, чтобы брат Франсуа помолился о ветре. Он помолился, но ничего не произошло. На девятый день сократили раздачу воды. И Антони, и помощник Сольер, которые раздавали воду и ром под охраной вооруженных фулахов, видели, что матросы о чем-то условились. На магометан Антони возлагал теперь главную надежду. Они происходили из племени, которое живет в глубине материка. Часто небольшие отряды под руководством вожака выходят на берег, нанимаются матросами, обычно на невольничье судно, и за несколько лет обеспечивают себя до конца жизни.
Антони расположил их к себе, подарив два ящика алой материи, посулил по прибытии добавить еще и скостить год морской службы. Он обещал, что через шесть месяцев отпустит их на родину, наградив ружьями и порохом. Между ними установилось взаимопонимание, и по большей части фулахи его поддерживали. Однако Антони чувствовался, что в загадочной возне они не участвуют. Все, чего ему удалось добиться от Али-Бонго, это заверения, что дело это доброго магометанина не касается, и вмешиваться он не будет. Заверение нимало Антони не обнадежило. На десятую ночь он удалился в каюту готовый к чему угодно, кроме сна.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Бой барабанов. Выстрелы из пушек в декабрьском Петербурге. Густо окрашенный кровью снег. Взрыв, перевернувший не одну жизнь. И вместо дворцов на Неве — поваленные столетние сосны и кедры в тайге. Мечутся в лесу серые тени, подступает голодная волчья стая. А под ногами — болотные топи… Дикий край! Здесь могут выжить только сильные духом, других тайга не отпустит, не признает своим хозяином. Юная княжна Нина, занесенная сюда волею императорского указа, казалось бы, обречена. Но покоряется ей тайга.
На Руси и в царской России было много провидцев, предсказателей и прорицателей. У каждого из провидцев-святителей своя непростая судьба, свой трудный и благородный жизненный путь. В этой книге собраны истории и рассказы о русских святых, провидцах, праведниках и святителях; о монахе Авеле Вещем, проведшем более двадцати лет за свои пророчества в тюрьмах и крепостях, о российских юродивых и блаженных, о гадалках и медиумах, а также о многих других людях, оставивших яркий след в русской истории. Российские прорицатели и провидцы, их предсказания исторического будущего в ушедшем прошлом России являются частью нашей истории, которую мы должны знать.
Победоносный князь Святослав уцелел в сражениях с Византией, даже выбрался из печенежской засады на днепровских порогах, но внезапно и загадочно погиб в Киеве. Его младший брат наследует стол, оттесняя сыновей Святослава. Владимира, самого юного из них, отдаёт на суд хазарам, надеясь, что в снежных степях княжич пропадёт без следа. Но хазарский пленник возвращается, и не только для того, чтобы отомстить за гибель отца и восстановить справедливость. Ему ещё предстоит сделать Русь державой.
Читателю предстоит знакомство с прославленным «французским Мюнхгаузеном» — капитаном Кастаньеттом, которого в середине XIX века создал знаменитый романист и драматург Эрнест Катрель, а проиллюстрировал великий художник Гюстав Доре. Это произведение — памятник эпохе наполеоновских войн, невероятных происшествий, солдатских небылиц и сказочного остроумия в традициях «Философских повестей» Вольтера и «Озорных рассказов» Бальзака.
В этой книге предлагается совершенно новый взгляд на историю человечества, в которой единственной, главной и самой мощной силой в определении судьбы многих поколений были… комары. Москиты на протяжении тысячелетий влияли на будущее целых империй и наций, разрушительно действовали на экономику и определяли исход основных войн, в результате которых погибла почти половина человечества. Комары в течение нашего относительно короткого существования отправили на тот свет около 52 миллиардов человек при общем населении 108 миллиардов.
Главные герои книги "Княжич" молодые люди: представитель низшего дворянского сословия боярский сын Василий Скурыдин из далекого пограничного с Дикой степью маленького городка и родовитый княжич Андрей Бежецкий. Время действия — с лета 1583 года по осень 1585 года. Возвратившийся с учебы из-за границы Андрей, оказывается вовлеченным в круговорот драматических событий, в которых он теряет не только право на наследство, но и может лишиться жизни. Волей случая, он попадает…. Все остальное вы сможете прочитать на страницах этой публикации! Читайте!