Антони Адверс, том 2 - [28]

"Но при чем тут свет? - не унимался голос. - Тысяча чертей, узнаешь со временем, - отвечал Антони себе. - Миссис Джорхем говорит".

- Вы когда-нибудь задумывались, сколько на свете швов? Смотрите, я вам покажу образцы. Вот шов "вперед иголку". Ему научаются все, даже дети. Теперь "за иголку". Отсчитываете шесть ниток, вытягиваете иголку, втыкаете на три нитки назад и протягиваете под следующими шестью. Быстро получается. Вот так! - (Иголка, казалось, пожирает ткань). - Справа налево, наоборот делают только дурные или китаезы. Вот подрубочный шов. Надо научиться сгибать ткань. Вот простой рубец, а вот узорный, который перехватывает через край, а вот петельный шов. Надо еще знать, как закрепить нитку. Этот лоскуток готов. Дайте мне те два.

...Вот косой старинный шов, вот прямой старинный, вот запошивочный. Теперь дайте мне большой лоскуток. Люблю делать сборки. - Она мелко сложила ткань и заскользила иголкой по крохотным волнам так быстро, что Антони видел лишь мелькающее острие да нить. - Теперь тянем. Ведь правда мило? Можно соединить сборочки по две или по четыре. Я делала так занавески в кукольный дом для... - Он замолкла. - Ах ты, сломала иголку. Дайте мне другую, потолще. Я покажу, как пришивается тесьма, но сперва придется пороть...

- Пороть? - Капитан Элиша проснулся и поднял голову от стола. - Порки как раз и не хватает! Это ты заманиваешь ее на корабль своими кукольными одежками. Я знаю. Если бы не ты, она бы от нас отстала. Она хочет к матери. Ты превращаешь каюту в детскую. Меня не проведешь. Я знаю, не Эбнеровым мальцам это шьется. Ты шьешь для нее. Где кукла?

Он встал и принялся затравленно озираться.

- Уймись, Элиша, без тебя худо. Ты сам умолял меня отправиться с тобой. И я предупреждала тебя, чем это кончится. Я говорила тебе. Разве нет?

- Да, женщина, я не виню тебя в ее смерти. Но зачем ты подманиваешь ее куклой-то?! Меня это доканывает. Дай выпить.

Он вдруг оцепенел.

- Господи! Что там на палубе?!

- Уронили конец троса, капитан Джорхем, - сказал Антони. Наверху происходила какая-то суматоха. На корме тянули шкоты.

- Ветер меняется, - сказал капитан Элиша. Он двинулся к двери, потом отпрянул назад. - Идите вы, мистер. Идите, командуйте. Вот вам и пассат. А моя главная беда здесь. - Он рухнул на стул. Миссис Джорхем торопливо принялась смешивать ему грог. Антони выбежал на палубу, радуясь, что жуткое наваждение осталось позади. Корабль уже развернулся и шел на запад с устойчивым ветром. Пассат, наконец-то пассат!

- Теперь на долгие-долгие дни у нас впереди лишь только открытый океан, - сказал заметно повеселевший Коллинз. - Ну, навроде как все в порядке. Удивительно, только задуло, и сразу чувствуешь себя другим человеком. Несколько минут назад рубаха липла к спине, а сейчас, гляньте! - Он повернулся лицом к корме, рубаха запарусила. - Старушка чуть не заштилела. Сперва захлопал кливер, потом и остальные паруса заплескали. Еле-еле хватило скорости увалиться. Шкипер-то был почитай прав. Мы встретили пассат лишь чуток южнее, чем он обещал. Я пока поведу на запад, а завтра вы сделаете замер и мы вместе проложим курс. Если ветер подержится, мистер Адверс, нам не придется касаться снастей до самого Барбадоса. - Он понизил голос. - Как в каюте?

Антони рассказал.

- Похоже, это случится раньше, чем я ожидал. Значит, сама наливает. Видать, совсем ему скверно. Со дня на день появится их дочка. Крепитесь. Прошлый раз я сам начал ее слышать. Около Андаман это было. Тогда и молния ударила. А, шкипер вам рассказывал? Ну, будем оставаться на палубе и приглядывать за люком. Счас, если она ему поднесла, он пока поутих. А я так поставлю все паруса. Самое времечко.

По команде Коллинза "Вампаноаг" вновь расцвел лиселями и бом-брамселями. Бурун под водорезом взлетал все выше с каждым новым парусом. Бригантина стремила свой бег на запад. Шумы слились в размеренное гудение. Воцарилось ровное настроение западного перехода.

Коллинз рано успокоился. Капитан все никак не достигал кризиса. Он спал, просыпался, ворчал, делал вид, что листает большую Библию, снова пил, засыпал, уронив голову на руки. Тихий звук, будто пилят сучковатое дерево, постоянно доносился из каюты. Миссис Джорхем вязала шестую пару носков. Она знала: гостья появится раньше, чем будут вывязаны пятки следующей пары. Когда никто не видел, она отпирала ящик комода и вынимала прозрачную куколку, дополняла ее наряд искусными стежками, потом прятала под простыней и продолжала вязать.

Чтобы поменьше бывать в каюте, Антони теперь почти все время проводил на палубе. Он вынес матрац и спал у входа в каюту. Подолгу стоял у штурвала.

Как отрадно было вести корабль по морской глади к убегающей черной черте. Движение воды скрадывалось, и Антони угадывал его скорее как ритм, чем как видимое перетекание. Казалось, Земля дышит, и корабль мерно вздымается и опускается на ее груди. В миле по курсу колыхалось зеленое поле водорослей. Через несколько минут волна доходила до корабля, и огромный диск горизонта слегка накренялся. Много дней над ними бесшумно кружила большая белая птица, чьего имени Антони не знал; она парила на расправленных крыльях, будто ведала будущее и ждала, когда с кораблем произойдет нечто неминуемое. Как-то вечером она странно закричала и унеслась за край мира послушно далекому зову.