Антони Адверс, том 2 - [30]

Треногу смастерил Коллинз. Труднее было выпросить у капитана трубу, хорошую, трофейную. Наконец капитан сдался на уговоры. Последнее время он почти не спал, сделался беспокойным. Как раз в этот день до Антони подчас долетали обрывки его разговора с женой. Когда Антони заходил в каюту, разговор умолкал. И капитан, и миссис Джорхем явно были на последнем пределе, но Антони не обращал внимания. Он так свыкся со странной обстановкой в каюте, что принимал ее как должное. К тому же, качка почти улеглась! Сегодня он увидит затмение ближайшего к Юпитеру спутника. Подумать только! Он фокусировал подзорную трубу, а в голове крутилось изящное математическое обоснование и способ пользоваться таблицами.

Планета далекой лампой висела на полпути к зениту. Сперва Антони видел лишь мрак с искорками звезд. Вот и Юпитер - большой, серый, луноподобный. Конечно, не в фокусе! Антони покрутил окуляр. Вот! Вот она вся, дивная планетная система! Ярчайший маленький диск и три ярких точки справа, в ряд. Если бы только совсем не качало! Теперь немного лучше. Еще точка справа. Дальше, чем он думал. Господи! Какие они красивые, серебристые, но живые. Спокойные, упорядоченные, постоянно перестраивающиеся в повторении бесконечно повторенного, сверкающие ныне и присно! Он не мог вдоволь напиться их светом. Пусть льется в глаза и становится его частью. Питие умственное!

Он подозвал Коллинза взглянуть. "Четыре штуки! Четыре луны! Вроде как не по правилам, а?". Коллинз вернулся к штурвалу и снял стропку, которой его на время закрепил.

Оставался еще почти час до того, как маленькая луна коснется планетного диска, если, конечно, его расчеты хоть приблизительно верны. Антони заходил по палубе, время от время подкручивая окуляр. "Почему не поторопить события и не покончить с этим? - подгонял кто-то внутри. "Дурак" - отвечал другой. Антони рассмеялся. Однако маленькая луна явно двигалась. Море было очень, очень спокойное. Ветер почти улегся. Паруса хлопали. Корабль еле сохранял скорость, при которой можно держать курс. Это хорошо. Такие спокойные ночи выдаются редко. И какая тишь. Антони повернул зашторенный фонарь у хронометра, чтоб лучше видеть стрелки.

Филадельфия нес в каюту горячую воду, плеща по пути. Потом вернулся на палубу, сел, положив руки на колени и трясясь, словно в ознобе. Огонь на камбузе погас. Горели два фонаря. Антони пожалел чернокожего. Капитан в последние дни был несдержан на язык. Проходя мимо каюты, Антони услышал, что миссис Джорхем всхлипывает. Раньше с ней этого не случалось. Пожалуй, стоит посмотреть, но так, чтобы их не обеспокоить. Он заглянул в правый световой люк. Ни звука, только движение в свете лампы, мерцающая картинка. И тоже отчасти космическая.

Старик, казалось, замыслил какую-то шкоду. Он что-то искал и явно не находил. Миссис Джорхем забралась в свой отсек и задвинула перегородку, словно чего-то страшась. К чему все это? Очередная хмельная блажь? Теперь капитан методично переставляет вещи в каюте. Вот он поставил жестянку с чаем перед статуей Девы и поклонился. "Глумится над ней пьяный осел или молится?". Он делает жреческие жесты. Смешно и страшно. Вот он заглядывает в ее одеяние. Он говорит с младенцем! Сейчас у него вид гордого молодого отца. Лицо разгладилось. Он щелкает пальцами, пьяно наклоняется. Какой ужас! Бедняга! Лучше не подглядывать за ним. Вдруг смысл всей сцены изменился. Капитан Джорхем поднял лицо от глиняных складок. Это была физиономия пройдохи, который всучит испанцам их же могильные камни, да еще останется в барыше.

Он огляделся, как кошка, готовая вспрыгнуть на стол и слизать сметану.

С пьяной хитростью, которую миссис Джорхем легко раскусила бы, если б не плакала в подушку, а подглядывала в щелку, капитан на цыпочках подошел к "Элише" и вынул из сундука длинную, тонкую бутыль красного вина, довольно усмехнулся рубиновому блику и двинулся через каюту. Господи, он вздумал разбить статую бутылкой! Нет, он дает ее младенцу! Он опустил бутыль в глубокие складки глиняного одеяния, так, что ее стало совсем не видно. Капитан Джорхем отступил назад, любуясь своей придумкой. И сразу все стало понятно! С видом мрачного торжества он показал кулак закрытой перегородке, за которой лежала жена.

Антони стало смешно. Интересно, вспомнит ли капитан про спрятанную бутыль, когда жена начнет ограничивать его в выпивке. Вряд ли. Быть может, это просто пьяная хитрость. Тут улыбка сползла у Антони с лица. Наблюдение!

Он подбежал к подзорной трубе и стал лихорадочно наводить. Но поздно. Пока он смотрел, как капитан Джорхем прячет бутылку за пазухой у Девы, в космосе произошло другое важнейшее событие, скрещение орбиты спутника с Юпитером.

- Из вас еще выйдет толковый первый помощник, - с ноткой восхищения в голосе сказал Коллинз, выслушав его сетования. - На каковском было последнее словцо, на португальском, что ли?

Антони сложил подзорную трубу и порушил свои педантичные приготовления. Он не снизошел до ответа.

- Что до крещения этой орбиты, - продолжал Коллинз, выравнивая корабль на курсе (порыв ветра как раз надул паруса), - я бы на вашем месте не очень убивался. По мне крещение не такая и важность. Как и омовение ног. Я из антиногобаптистов, истинное учение всосал с молоком матери. Лучше не роняйте хронометр, сэр.