Антони Адверс, том 2 - [27]
Может ли он подобрать слово? Возможно. Это было словом. "В начале было Слово". Ах, он почти и забыл. Слово? Но об этом написал человек? Или Бог? Положим, Бог, но как в таком случае понимать написанное? Человек должен это понимать. И слово должно что-то означать. Итак, слово не имело образа. Оно, Слово, не имело Образа! Почему сказано так: "В начале было Слово, и Слово было свет"? При чем тут свет? В тени шлюпки Антони встал и молился, чтобы ему понять. Он искал наощупь, влекомый неодолимой потребностью знать все; все в одном.
Все в одном! Тут был какой-то проблеск надежды. Антони пытался выстроить все, уже продуманное. Он пытался свести это воедино и двинуться дальше. Чувства его так напряглись, что он вдруг перестал мыслить последовательно, логично. Все смялось, наложилось в бесцветном, беззвучном постижении, которое не надо было формулировать фразами. Антони понял, почему Слово не имеет образа. В нем встречаются предметы и то, что их отражает. "Оно есть" живо, и означает "Я есмь".
Это открытие сопровождалось напряженной экзальтацией, восторгом и разрядилось вспышкой. Антони стоял, опершись на шлюпку, обессиленный, с закрытыми глазами. Ослепительные огненные фигуры плыли перед глазными яблоками, словно он смотрел на солнце. "Должно быть во мне некое малое подобие силы, которая объединяет миры внутренний и внешний. Или я погиб". Огненные полосы на его сетчатке начали выстраиваться в узор, подобный небу над головой мадонны... "Опять этот образ, снова он!" Антони открыл глаза и, давая им роздых, поглядел на море.
- Если солнце слепит, надо носить козырек, - сказала миссис Джорхем, которая, оказывается, сидела рядом и наблюдала. Конечно, он глубоко ушел в себя, но и она, должно быть, вынесла свое кресло-качалку совсем неслышно. Наверно, она сидит здесь давно. Антони стало неприятно.
- Это не солнце, - сказал он.
- Ох. - Она перестала качаться и поглядела на него. - Привиделось что ли? Вот уж не думала, что и с вами эта напасть.
- И со мной, миссис Джорхем, - отвечал он немного вызывающе.
- Хм, - пробормотала она. Его раздражал этот допрос.
- Господи! - Обождите, еще слышать начнете, - сказала она, роняя вязанье.
Ах да, она же слышит. У этой женщины своя напасть. Антони вспомнил. Она подняла вязанье.
- Успокаивает. - Она показала большой носок на спицах. - Вроде как овец считать. Вы бы и правда попробовали считать. Мне очень жаль вас, мистер Адверс, честное слово.
- Спасибо, миссис Джорхем, - сказал Антони. Но она не отставала.
- Хотите подержать клубок? - спросила она. Он помотал головой.
- Так худо? Но я знаю кое-что получше вязания. Идемте вниз, я покажу вам свое рукоделие.
Сперва он не хотел идти, но миссис Джорхем смотрела выжидательно. Антони посмеялся над собой и пошел. В конце концов с чего бы ему, Антони Адверсу, заноситься? Не он ли видел вчера во сне, что ложится в постель с мисс Флоренс Юдни? Он видел ее, как живую. Флоренс! Он трогал ее бедра. Округлые и гладкие. Он и сейчас мог бы ощутить ее рядом. Такую мягкую... может быть, он действительно взглянет на рукоделие миссис Джорхем. Как бы там ни было, она уже распаковывала корзинку.
"Какие удивительные существа женщины!" Корзина была доверху забита изящными вещицами: лоскутное покрывало собрано из малюсеньких шелковых треугольников, простегано крохотными стежками, детские одежки, кусочек кружева на булавках - паучок на паутинке. Какой узор, тончайший, и впрямь паутинка! "Делается простыми брюссельскими стежками", - сказала миссис Джорхем. Еще детские одежки, чепчик, вышитый миниатюрными фиалками - должно быть, на куклу. Хотя, кто знает. Дети бывают такие маленькие. Салфетки с рдяными розами и желтовато-бурыми листьями. Кукольные платьица, и вправду кукольные, аккуратно подрубленные. Должно быть, их подрубали в Лилипутии. Сорочки капитана Джорхема с обметанными петлями и монограммой "Э.Дж" на воротнике.
- Чудесно! - (Какой прекрасный способ забыть Бога! "Вначале было Слово", - звучало в мозгу. Ладно, потом. Посмотрим на рукоделие).
Миссис Джорхем надела на палец истончившийся серебряный наперсток и начала рыться в прелестной маленькой корзинке с ленточками, из-под крышки которой выглядывали круглые глаза ножниц. Она выбрала несколько квадратных лоскутков и начала внутренний монолог об искусстве шитья, который Антони дозволено было подслушать. Это может быть даже занятно, если бы вникнуть...
"И Слово было Бог". Ах да, он совсем забыл. "Слово было Бог". Здесь появляется личность, образ Божий. Это Бог сказал: "Да будет свет". И стал свет. При чем тут свет? Ради всего святого, Антони, неужели ты не можешь выслушать бедную женщину? Она говорит. Слушай... слушай.
- Шить - это навроде как играть на клавикордах. Надо приноровиться. Вот иголка и вот нитка. Некоторые стежки похожи на ноты. Когда навостришься соединять их вместе, не думая, тогда начинаешь получать удовольствие. Тогда играешь мелодию. Похоже на музыку, правда? - Она показала наволочку. - Научилась этому в Кантоне. Бабочки одинаковые, что с лица, что с изнанки. Стебельки вышиты цветным мулине. Правда, похоже, что они растут? Я делала образчики, но это слишком просто. Тамбурный шов хорошо выглядит на шерстяной ткани. Но я люблю накладную вышивку с гладью. Контур шнурочком, внутри украшающие швы, а фон можно сделать с узором "за иголку". Некоторые ставят портновский утюг или швейку, но я просто держу руки вот так. Смотрите! - Иголка заплясала в ее руках, цветы начали распускаться.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Ее королевское Высочество принцесса Кентская, член Британской королевской семьи – не только высокопоставленная особа, но и талантливый исследователь и рассказчик. Она по крупицам собирает и восстанавливает историю своего рода, уходящего корнями в седое средневековье. «Ртуть» – третий том Анжуйской трилогии, действие которого разворачивается во Франции в XV веке. История жизни знаменитого Буржского купца Жака Кера поистине удивительная. Его смело можно назвать самым успешным предпринимателем в истории средневековой Европы и родоначальником капитализма.
В повести «Метр Адам из Калабрии» в лучших традициях плутовского романа и с теплым юмором рассказывается о злоключениях талантливого художника-самоучки, его прекрасной дочери и благородного разбойника.Иллюстрации Е. Ганешиной.
На что готова пойти женщина, ради благополучия собственного сына? Дженна, вдова купца Картхиса, во что бы то ни стало хочет сделать своего сына Рами благородным. Ради достижения этой цели она готова на всё. Лесть, предательство, убийство — в её арсенале нет запретных приёмов. Долгие годы она плетёт вокруг себя паутину коварства и лжи. Но в такой атмосфере, порой очень сложно бывает остаться собой, и не стать жертвой собственной хитрости…
Давным-давно все люди были счастливы. Источник Счастья на Горе питал ручьи, впадавшие в реки. Но однажды джинны пришли в этот мир и захватили Источник. Самый могущественный джинн Сурт стал его стражем. Тринадцать человек отправляются к Горе, чтобы убить Сурта. Некоторые, но не все участники похода верят, что когда они убьют джинна, по земле снова потекут реки счастья.
Повесть рассказывает о том, как жили в Восточной Европе в бронзовом веке (VI–V вв. до н. э.). Для детей среднего школьного возраста.
Евангелие от Христа. Манускрипт, который сам Учитель передал императору Клавдию, инсценировавшему собственное отравление и добровольно устранившемуся от власти. Текст, кардинальным образом отличающийся от остальных Евангелий… Древняя еретическая легенда? Или подлинный документ, способный в корне изменить представления о возникновении христианства? Археолог Джек Ховард уверен: Евангелие от Христа существует. Более того, он обладает информацией, способной привести его к загадочной рукописи. Однако по пятам за Джеком и его коллегой Костасом следуют люди из таинственной организации, созданной еще святым Павлом для борьбы с ересью.