Антони Адверс, том 2 - [24]
- Мой город! - вскричал он. - Тарифа. Пардон, сеньор. Ах, девушки моего города. Вот где истинная gracia. Вы не видели андалузских женщин? Нет? Значит, вы не видели настоящей красоты! - Он склонился над птицей. - Видите, головка у нее маленькая, но мудрая, сеньор. Ей хватит ума улететь домой. El saber nunca ocupa lugar[1].
Лети, голондрина, к маленькому домику у башни, - прошептал он. Дальше Антони не разобрал. Матрос улыбнулся и подбросил птицу в воздух. Она сделал круг и полетела к Испании.
- Последняя оконечность Европы! - вскричал матрос, простирая руки. - Мой город! Ты возвращаешься, ласточка, а я, я, Хуан Гарсиа, отправляюсь на Кубу, где нет graciosas. Аh, adios, hermosa, bendita sea la tierra que tu pisas[2].
- Здесь и впрямь очень красиво, - сказал Антони, глядя вслед улетающей птице. - Европа, древняя и величественная.
- Si, si, senor, si, si! - Лицо молодого матроса засияло.
- Отбой, луковица, - сверкнув голубыми глазами из-под насупленных бровей, прикрикнул от штурвала Коллинз.
Матрос помрачнел. Он с величественным видом повернулся к Антони.
- Senor mio, le beso a usted la mano; y si hay algo en que le peudo servir tiene usted - aqui![3]
- Отставить! - прогремел Коллинз, но юноша прошел вперед, не обращая внимания на старшину.
- Не позволяйте им себя дурить, мистер Адверс, - предостерег Коллинз. - Я вам говорю. От этого отребья так разит чесноком, копченая селедка домой улетит, не то что птичка. За песо он вонзит вам кинжал в спину.
- Прекрасное утро, не правда ли, Коллинз? - сказал вдруг Антони, глядя Коллинзу прямо в глаза. - В такой день я горд быть старшим офицером на корабле. Слышали когда-нибудь такое, Коллинз?
Бичуя гневным словом день и ночь
Народы, власть и жалкий труд людей.
Это о вас, Коллинз?
- Не совсем в точку, не день и ночь, сэр. - Коллинз переложил за щеку табачную жвачку. - И уж конечно, не старшего офицера на корабле в такое прекрасное утро.
Он потянул себя за вихор. Они переглянусь и рассмеялись.
- Ну и отлично, - сказал Антони. - Отлично, - и пошел вниз. Коллинз тихонько присвистнул, но уже не из суеверия, согласно которому свистом можно вызвать ветер. Они в открытой Атлантике, и к единственному человеку, умеющему обращаться с секстаном, стоит проявить уважение. Чуть позже на палубу вышел капитан Джорхем и оглядел горизонт в подзорную трубу. Ноги его вели себя независимо, и это был плохой знак.
Другим дурным знаком были марсели английского конвоя, движущиеся по направлению к Кадису. Капитану Джорхему отнюдь не улыбалось подвергнуться досмотру. Он быстро оторвался от конвоя, сполна используя каждый квадратный ярд парусов.
Парус за парусом распускался над бригантиной. Лисель-спирты подняли и выстрелили. Отдали кливера. Над бом-брамселями подняли трюмсели и поставили любимое детище капитана - балун. Когда корабль кренился, большой парус немного трепетал. Шкипер сидел на фальшборте и приглядывал за парусом. "Выводи руль", и потом "Держи полнее", - говорил он рулевому. - "Так держать".
- Есть, - отвечал матрос, нервно перекладывая за щеку жвачку.
"Янки-шкипер вниз по реке", - мурлыкал капитан, машинально похлопывая фальшборт.
- Ну, старушка, вот ты и выползла, как блоха, на всемирное пузо. Между тем, где мы сейчас, и Бермудами только открытый океан. Развиднелось, мистер, так что смотрите сейчас, пока не поздно. На юге мыс Эспартель, а к северу от конвоя - Барбате. Мы на середине входа в пролив, и это аккурат тридцать шесть градусов северной широты, шесть градусов восточной долготы. Можете отметить на карте и считать исходной точкой своего плаванья. Проложите курс на запад от Азор, скажем, градусов тридцать два - сорок. Если увидите Корву, возьмите северо-западней. Примерно там в это время года вас должен подхватить пассат, а дальше любой болван дойдет до Вест-Индии. Идите с попутным ветром, удирайте от любого паруса и не лезьте на рожон. Я... мне хватает своей головной боли. Я ухожу вниз, и не зовите меня, разве что за вами будет погоня или задует основательно. С глаз долой из сердца вон - и оставьте меня с Богом!
Он с окончательным щелчком сложил подзорную трубу и, слегка пошатываясь, крабом сполз по трапу.
- Похоже, старый Штормяга подал в отставку, - сказал Коллинз, когда капитанские плечи исчезли в каюте, куда следом пробежал Филадельфия. - Мы с вами на кофие и "собачьем носе" мимо Азор не пройдем, если не хотим пристать к какому-нибудь пальмовому островку. Помню, как-то в Тихом океане нашла на шкипера та же напасть. Месяц нас мотало, что твой ковчег, и ни один голубь не вернулся. И шкипер хмель-Ной. - Коллинз хохотнул, мрачно прикрывая один глаз. - Ну так вот, что бы вы думали, под конец он протрезвел и провел нас вокруг мыса Горн.
...Мистер Адверс, я знаю шкипера, как облупленного, я плаваю с ним с восемьдесят второго, - продолжал Коллинз, немного смущаясь тем, что обсуждает капитана. - Он будет пить до самой Гаваны. Корабль остается на меня и на вас. - Он в раздумье прошелся по палубе.
- Ну... - Он еще походил и подтянул штаны.
- Ну, что если вы оставите мне палубу, а я вам навигацию, кроме бросания лага, отметок на курсовой доске и такого прочего? Я спрашиваю вас, потому что теперь вы первый помощник кроме шуток.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.