Антони Адверс, том 2 - [118]
Эта скромная поддержка, однако, позволяла монаху делать гораздо больше, чем он сделал бы без нее. И еще она означала, что Антони не вполне удалось задушить ту свою часть, из которой брат Франсуа по-прежнему надеялся восстановить цельного человека. Три года в фактории Гальего монах наблюдал горестную борьбу в душе молодого человека, к которому его собственный дух потянулся с первого знакомства. За это время их дружба, пусть по большей части молчаливая и всегда мучительная, только укрепилась. Не мог брат Франсуа забыть и каюту "Ариостатики".
Тому были тысячи мелких доказательств. Священник никак не находил силы бросить Антони. Он частенько думал, что надо уйти из фактории, но чувствовал, что этим напишет на ее воротах роковой приговор. А за воротами обитал возлюбленный друг. "Не безнадежен, не безнадежен" - шептал брат Франсуа, наблюдая за ним.
Единственный из многих европейцев, посещавших Рио-Понго, монах обладал воспитанием и чутьем, чтобы распознать трагическую иронию в судьбе Антони - свойство житейского успеха людей, обогащать которые не нуждаются в вещах. Он видел, что Антони может со временем превратиться в одну из тех, оставленных Богом и презираемых людьми личностей, кто в самом ведении дел находит и материальную награду, и внутреннюю духовную власть.
Лицо Антони в эти часы, когда он по-прежнему наблюдал всходящих на камень рабов, напоминало ему других многообещающих молодых людей, которых он когда-то знал, людей, которых он в зрелые лета видел преобразившимися, или притворившимися, что они великие купцы, финансисты, модные священники или министры двора. Некогда живые лица застывали; сила обаяния сменялась суровой властностью. Даже сейчас, он чувствовал, на призыв к милосердию Антони может ответить мотивированным отказом. Безотчетная улыбка, возникавшая некогда на его губах, словно заглянувшее в дверь солнце, исчезла. Дверь закрылась наглухо. Брат Франсуа знал, что такое лицо может смягчить Божий удар - или гильотина. Он молился об ударе, но, поскольку любил человека, за которого просил, постарался бы отвратить этот удар. Он закрывал глаза.
Однако, несмотря на множество воспоминаний и мыслей из прошлого, настоящее чисто по-человечески влекло к себе живой ум священника. Он снова открывал глаза и приникал к щелке.
Над самым помостом отвернули парусину, и свет косым сияющим столбом падал на черные тела, которые одно за другим поднимались на помост. Удивительно, как необходимость продать себя подороже выявляла основные человеческие типы, и все остальное исчезало. Кокетка излучала улыбки, даже мускулы ее играли под пальцами безразличных оценщиков. Перепуганная девчушка, похоже, сознавала, что главная ее прелесть - в ее невинности, и изо всех сил трепетала от стыда. Юноши и подростки плясали и выкрикивали, чтобы показать, какие они веселые и бойкие. Знаменитые своей плодовитостью женщины-гбанди стояли огромные, похожие на коров, словно готовые взвалить на свои плечи любую поклажу. Мандинго, из которых на Кубе получались самые лучшие слуги, были заранее угодливы, предупредительны и подчеркнуто раболепны; готовы ответить смехом даже на болезненный удар. Матери испуганно прижимали к себе малышей. Проще было запускать их на помост вместе, безразличных ко всему, кроме младенцев на груди. Даже фулахи опасались разбудить в них тигриц, прикасаясь к детям. Самые младшие дрожали, напуганные новой обстановкой. Голый, угрюмый воин озирался, вооруженный последним, что ему оставили - молчаливым презрением. Материнство и материнская честь в Африке, как и везде, оставались единственным, что не продавалось и что затмевало любые личные невзгоды. Воинов Антони иногда оставлял у себя для охраны плантации. Он давал им оружие и свободу, и взамен они служили ему верой и правдой. Говоря с ними, он на время обретал былую легкость.
Когда солнце коснулось западного края джунглей и косые лучи озарили ждущих своей очереди торговцев, брат Франсуа встал и, позвав двух несчастных, которых выменял на небольшое количество табака и пороха, повел вниз в долину. Один был старик, оказавшийся почти слепым, другая - падающая от усталости девушка. Они еще не догадывались, что им повезло. Радостные звуки сумеречной долины только обескуражили их, ибо они забыли, как звучат мир и довольство. Что значит колокол, им еще предстояло узнать.
Под навесом быстро прогоняли последних в этот день рабов. Каждому торговцу Антони вручал расписку, копию отдавал Фердинандо. Тот допоздна оставался в закутке, выдавал товар. Зажгли фонари, тюки вытаскивали через крышу. Последних рабов отвели в загоны, торговцы вернулись в палатки и хижины. Когда Антони и Амах-де-Беллах поднимались к дому на холме, уже смеркалось.
Стоя один на веранде после позднего ужина, Антони убеждал себя, что нет никаких причин огорчаться. Торги прошли хорошо. Амах недорого уступил большую часть каравана. "Ла Фортуна" скоро отплывет с полным грузом.
Из Амаховой хижины во дворе доносились завывания диковинного музыкального инструмента. Звуки эти раздражали Антони донельзя. Он слышал и буйное веселье у походных костров внизу. Они горели за перегибом склона, но их красное зарево освещало небо. Мгла над рекой дрожала красными отблесками. Если бы унять эти барабаны, хотя на одну ночь! Он так устал.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
По страницам популярного цикла исторических романов Переса-Реверте шагает со шпагой в руке бесстрашный воин армии испанского короля, а в свободное от сражений время дуэлянт, авантюрист, благородный разбойник и наемный убийца, человек чести Диего Алатристе, которого за его неимоверную храбрость называют капитаном. В романах, продолжающих цикл, он все так же ходит по острию клинка и попадает в опасные ситуации, из которых человек ординарный вряд ли выйдет живым, – встает на пути злодея, задумавшего преступление века, едва не делается жертвой любви к великой актрисе, бороздит просторы Средиземного моря, сражаясь с турками и пиратами, а в Венеции должен совершить непростую миссию в привычной для себя роли наемного убийцы. Автор прославленных интеллектуальных детективов «Фламандская доска», «Клуб Дюма», «Кожа для барабана» в цикле о капитане Алатристе смело ведет игру на поле, где оставили яркий след такие знаменитые мастера авантюрно-исторических романов, как Александр Дюма, Рафаэль Сабатини, Эмилио Сальгари, и нисколько не уступает им.
В книгу литератора, этнографа, фольклориста и историка С. В. Фарфоровского, расстрелянного в 1938 г. «доблестными чекистами», вошли две повести о первобытных людях — «Ладожские охотники» и «Ледниковый человек». В издание также включен цикл «Из дневника этнографа» («В степи», «Чеченские этюды», «Фольклор калмыков»), некоторые собранные Фарфоровским кавказские легенды и очерки «Шахсей-вахсей» и «Таинственные секты».
Творчество писателя и историка Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905) обширно и разнообразно. Его многочисленные исторические сочинения, как художественные, так и документальные, всегда с большим интересом воспринимались современным читателем, неоднократно переиздавались и переводились на многие языки.Из богатого наследия писателя в данный сборник включены два романа: «Господин Великий Новгород», в котором описаны трагические события того времени, когда Московская Русь уничтожает экономическое процветание и независимость Новгорода, а также «Державный Плотник», увлекательно рассказывающий о времени Петра Великого.
Пьер Амброзио Курти (годы жизни не установлены) – итальянский писатель, мастер исторического повествования, засвидетельствовавший своими произведениями глубокое знание древней римской жизни.В романе «Под развалинами Помпеи», окончание которого публикуется во втором томе данного издания, живой кистью художника нарисована картина римского общества в самый интересный и поучительный с исторической точки зрения период римской истории – в эпоху «божественного» императора Августа. На страницах романа предстанут перед читателем Цицерон, Гораций, Тибулл, Проперций, Федр, Овидий и другие классики Древнего Рима, а также императоры Август, Тиверий, Калигула, Клавдий и Нерон.
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.
Пьер Алексис Понсон дю Террайль, виконт (1829–1871) — один из самых знаменитых французских писателей второй половины XIX века; автор сенсационных романов, которые выпускались невиданными для тех лет тиражами и были переведены на многие языки, в том числе и на русский. Наибольшую известность Понсону дю Террайлю принес цикл приключенческих романов о Рокамболе — человеке вне закона, члене преступного тайного общества, возникшего в парижском высшем свете. Оба романа, представленные в данном томе, относятся к другой его серии — «Молодость Генриха IV», на долю которой также выпал немалый успех.