Антони Адверс, том 2 - [114]
Дон Руис с любопытством заметил, что, стоило закончиться официальной части, Антони и Амах повели себя легко и непринужденно. Между ними завязался долгий дружеский разговор при посредстве переводчика-фулаха. "Арабский" Антони еще не годился для беседы. Торговый жаргон Перцового берега состоял из смеси арабского, португальского, испанского и мандинго, с преобладанием первого. Для счета служили пальцы на руках и ногах.
Это был третий караван, приведенный Амахом в факторию. У них с Антони установилась деловая дружба, основанная на обоюдной выгоде и взаимном восхищении. Амах следил за всеми дорогами внутри страны, так что ни один торговец не мог без его ведома выйти к побережью, и одновременно вел священную войну с язычниками на границах дядиных владений. Таким образом он набирал большие караваны из собственных невольников и купцов. Последних он брал под свою "защиту" и одновременно следил, чтобы они не свернули к факториям Гранд-Сесса, Тимбо или еще куда-нибудь. За эту "защиту" он взимал подать, но в отличие от других вождей, податью ограничивался. В целом все были довольны.
Амах настойчиво звал Антони приехать с товаром в Фута-Джаллон, чтобы прямо на месте снабжать его дядю оружием, боеприпасами и европейской мануфактурой. Он обещал Антони охрану и дешевых невольников. Предложение было сделано еще в прошлый приезд, и теперь Амах снова его повторил, добавив, что дядя намерен проводить в столице ежегодную ярмарку и в течение трех лет не приглашать других европейских торговцев.
Они проговорили с полчаса, обсудили все детали путешествия; Амах пообещал Антони большой эскорт, а Антони в свою очередь посулил приехать в Фута-Джаллон, как только окончатся дожди. Очень довольный полученным обещанием и рассказом о привезенных "Ла Фортуной" товарах, Амах удалился во дворик, в хижину из циновок. Отдельное жилище избавляло его от необходимости делить кров с рабами и христианскими собаками. В хижине он подкрепился собственной провизией и вместе с женами предался отдыху. Дворик заполнился мебелью, живностью и слугами; Нелета оплакивала свой цветник.
В половине третьего пушечный выстрел возвестил о начале торгов. Антони, дон Руис и Амах-де-Беллах направили стопы к амбару.
Торги в фактории Гальего проходили быстро и толково, поскольку все цены заранее согласовывались с главным караванщиком. Не приходилось бесконечно рядиться с каждым мелким торговцем из-за каждой воловьей шкуры или куска слоновой кости.
Поскольку караван кормился за счет заведения, действовал известный принцип "время-деньги".
Зазывалы пошли между костров и палаток, объявляя цены. Фердинандо открыл окошко склада, Амах и Антони сидели снаружи с мерной линейкой. Фулахи бичами сдерживали напиравшую толпу. Амах следил, чтоб никого из его подопечных не обвесили и не обмерили, и в то же время прикидывал, сколько подати с него взять. Амбар быстро заполнялся и пустел.
Воловьи шкуры, пчелиный воск, пальмовое масло; целые слоновьи бивни, их части и слоновую кость в кусках; рис в корзинах - все это измеряли или взвешивали и передавали Фердинандо в окошко; в обмен зазывалы раздавали ситец, плиточный табак, порох, соль, ром, серебряные талеры Марии-Терезии чеканки 1780 года, в которых африканцы вели все денежные расчеты, медную проволоку, которой предстояло украсить руки и ноги лесных красоток. Тем временем у костров продавались быки, бараны, козы и домашняя птица.
Однако, как ни прибыльны были эти мелкие сделки, они не шли в сравнение с предстоящим человеческим торгом. Вскоре с ними покончили и приступили к осмотру и покупке рабов.
Под парусиновым навесом, на специально для этого поставленной скамье уселись в ряд мелкие торговцы; люди относительно состоятельные и значительные, они напустили на себя соответствующую важность и сидели на корточках, словно много черных, глазастых будд. Им то и дело подносили напиток из козьего молока, яиц, рома и сахара - несмотря на религиозный запрет, магометане весьма его жаловали и называли "сладким молоком". Ударили в гонг, разогнали любопытствующих, и Фердинандо отпер дверь в свой закуток, где соблазнительными рядами лежали образцы товара. Толпа торговцев наполнила комнату - рассмотреть, что им предлагают, и получить традиционное подношение. Особую популярность снискали у них лондонские касторовые шляпы - по недоразумению или по ошибке на "Ла Фортуне" обнаружился целый тюк. Большинство торговцев возвращалось к своим местам на скамье в высоких головных уборах. Даже брат Франсуа, неизменно присутствовавший на этих человеческих торгах, вместе с капитаном Матансой должен был отойти в угол и отсмеяться.
Амах-де-Беллах определял очередность торговцев, и в этой очередности каждый подходил к помосту. Рабов освобождали от рогаток и одного за другим возводили на большой плоский камень. Оценивали их два опытных фулаха под присмотром Амаха и Антони.
Осматривали быстро, но придирчиво. Невольники были совершенно голые, и оглядывали их тщательно, с макушки до кончиков ногтей на ногах. Их заставляли приседать, вставать, наклоняться; танцевать, ходить. Им задавали несколько быстрых вопросов, отмечали тон и разумность ответов. Открывали рот и смотрели зубы; белки глаз; пульс; цвет и гладкость кожи.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
В конце IX века между датчанами, захватившими север Англии, и уэссекским королем Альфредом, правившим на юге, было заключено перемирие. Но покоя по-прежнему нет. Как и раньше, приплывают на остров за добычей викинги с континента, и хрупкое равновесие готово разбиться вдребезги. Вот уже норвежские ярлы Зигфрид и Эрик захватили Лондон – город, принадлежащий Альфреду. Король поручает своему военачальнику Утреду, наполовину датчанину, наполовину саксу, отбить город у захватчиков и преподнести его в подарок к свадьбе своей дочери Этельфлэд.
Исторический роман, от которого не оторваться. Мир XVII века, каким его воссоздал наш современник. Пиратские нравы, рабовладельческие суда, очарование странствий – и всё это от первого лица, как в крутой видеоигре. Вот какая удивительная книга у вас в руках!Том Коллинз заглядывает в морскую пучину. И ловит там взгляд – пронзительный, завораживающий. С этого начинаются приключения 14-летнего паренька с карибского острова Невис. Конечно, это взгляд русалки – скульптуры с носа затонувшего корабля. За нее цепляется, спасая свою жизнь, человек, называющий себя Благочестивым.
«След варяжской ладьи» — это второй из шести историко-приключенческих романов о события VII–VIII века н. э, возможно происходивших в верховьях реки Волги. Варяжская дружина берет дань с селения и уводит с собой сестер — Кайю и Эльви. Это видят жители соседней деревни и пытаются их спасти. Пользуясь темнотой, они похищают варяжское судно. Вскоре обнаруживается, что вторая девушка, находящаяся на ладье — это не Эльви, а, очень похожая на нее, дочь варяжского ярла. Вот о тех приключениях, которые выпали на долю участников этих событий и рассказывает этот роман.
По страницам популярного цикла исторических романов Переса-Реверте шагает со шпагой в руке бесстрашный воин армии испанского короля, а в свободное от сражений время дуэлянт, авантюрист, благородный разбойник и наемный убийца, человек чести Диего Алатристе, которого за его неимоверную храбрость называют капитаном. В романах, продолжающих цикл, он все так же ходит по острию клинка и попадает в опасные ситуации, из которых человек ординарный вряд ли выйдет живым, – встает на пути злодея, задумавшего преступление века, едва не делается жертвой любви к великой актрисе, бороздит просторы Средиземного моря, сражаясь с турками и пиратами, а в Венеции должен совершить непростую миссию в привычной для себя роли наемного убийцы. Автор прославленных интеллектуальных детективов «Фламандская доска», «Клуб Дюма», «Кожа для барабана» в цикле о капитане Алатристе смело ведет игру на поле, где оставили яркий след такие знаменитые мастера авантюрно-исторических романов, как Александр Дюма, Рафаэль Сабатини, Эмилио Сальгари, и нисколько не уступает им.
В книгу литератора, этнографа, фольклориста и историка С. В. Фарфоровского, расстрелянного в 1938 г. «доблестными чекистами», вошли две повести о первобытных людях — «Ладожские охотники» и «Ледниковый человек». В издание также включен цикл «Из дневника этнографа» («В степи», «Чеченские этюды», «Фольклор калмыков»), некоторые собранные Фарфоровским кавказские легенды и очерки «Шахсей-вахсей» и «Таинственные секты».
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.