Антони Адверс, том 2 - [112]
"Помилуй нас, Боже..."
подумал он.
Вдруг с холма донеслись крики и ружейная пальба.
Гортанное пение и яростная дробь тамтамов звучали у самых ворот; маленькая пушечка торопливо отвечала на приветствия.
- Ну, капитан, вот ваш невольничий караван и прибыл, - сказал Антони.
- Мой? - рассмеялся немного опешивший дон Руис. - Вы слишком щедры, сеньор! - Они, не оглядываясь, пошли вверх. Раз Антони показалось, что он еще слышит колокол. Но тот должен был уже смолкнуть. И эта кутерьма у ворот! Какая трата пороха!
В резиденции тем временем шли последние судорожные приготовления к встрече каравана, хотя Нелета и так с раннего утра трудилась, не покладая рук. Часть веранды завесили циновками, на полу разложили плетеную подстилку из листьев кокосовой пальмы. Убранство дополняли стулья для Антони и капитана, молитвенный коврик и овчина для ожидаемого монго. Недоставало только шести фулахов с кремневыми ружьями и тесаками, составлявшими теперь почетный караул. За дверью Нелета с Чичей и другими рабынями ждали появления гостей. Как чтимая хозяйка дома, Нелета была в длинной вышитой накидке, которая закрывала лицо и плечи.
Антони и капитан едва успели выпить по глотку освежающего и усесться на веранде, как батарея на холме принялась палить залпами, и в воротах показалась голова каравана. Амаха-де-Беллаха, племянника Али-Мами из Фута-Джаллона, полагалось встречать, как принца крови. В то же время полезно было продемонстрировать огневую мощь фактории Гальего.
Непривычному взору капитана процессия, которая сейчас проходила в ворота и спускалась по холму к резиденции, казалась пестрой, если не сказать жуткой. Так странен был вид составлявших ее людей и животных, что вполне подходил бы для посольства с иной планеты.
Процессию возглавляла толпа размалеванных зазывал-мандинго. Они были в одних набедренных повязках, зато вооружены смертельнейшими орудиями шума: огромными гобоями, которые визжали и хрюкали, словно поджариваемые свиньи, цимбалами, тамтамами, барабанами, трещотками и гремушками из тыквы-горлянки на длинных палках. Эти, и еще с полсотни приспособлений вместе с пушечными залпами производили такой грохот, что птицы поднялись с болот на милю кругом. И фоном к этим визгам, хрипам, реву и бряцанью звучала характерная синкопированная дробь барабанов и гремушек, под которую толпа голых вестников выступала, пританцовывая и притоптывая. Воем, напоминающим о стае вдохновенных гиен, они возвещали, как велик и щедр едущий за ними вождь. Те, кто не мог больше выть, бубнили.
Следом ехал сам Амах-де-Беллах на искусанном мухами, но несгибаемом берберийском жеребце, изрядно отощавшим за две недели на подножном корму. За вождем трясся на злобного вида муле черный, толстый дервиш. В одной руке он держал плетку, в другой завернутый в молитвенный коврик Коран. Дальше на крошечных осликах ехали три жены Амаха-де-Беллаха, похожие на привидений в длинных белых вуалях, которые скрывали их с ног до головы, оставляя открытыми одни глаза. Ослики постоянно задирали головы, чтобы испустить горестный вопль. Их поочередно нахлестывали колючими плетками гаремные служители, сами нагруженные огромными горшками, циновками, зонтами, тюками с одеждой и обстановкой для хижин.
Таким образом торговля с обычной скромностью разрекламировала себя и явила свою завуалированную причину; следом со всей неизбежностью выступал вооруженный эскорт.
В данном случае он состоял из пятидесяти или более фанатичных фулахов в мирных белых одеяниях, из-под которых торчали голые мускулистые ноги. Они скопом ввалились в ворота, паля из кремневых ружей, вертясь, вопя, скача и размахивая кривыми саблями. Волосы этих лесных ополченцев были уложены в петушьи гребни и окрашены в красно-бурый цвет смесью железа, извести и мочи. Выплясывая вслед за своим вожаком воинский танец, они ухитрялись придать слову "свирепый" новое и более зловещее звучание.
Их, однако, и тех, кто шел сразу за ними, Амах-де-Беллах остановил на середине склона, чтобы подождать остальной караван, прежде чем идти к веранде. Наступило неожиданное и потому драматичное затишье.
И тут, без всякого предупреждения, в ворота начала вползать черная, лоснящаяся плоть, словно легендарная змея протаскивала свое тело через отверстие в частоколе. Издали она и впрямь казалась сплошной. Однако, по мере того, как она подползала, виднее становилось, что это сотни голых человеческих тел, до блеска натертых к торгам пальмовым и прогоркшим животным маслом. На солнце они блестели, словно чешуя из черного дерева. У каждого на шее была деревянная рогатка, вроде хомута; рогатки прикреплялись к длинным бамбучинам, которые и соединяли людскую массу в один нескончаемый, извивающийся строй.
Вскоре можно было уже различить и маленькие фигурки детей, мелькающие между лап исполинской тысяченожки. По бокам, возвышаясь над строем, шли арабы в белых одеяниях и с бичами из кожи носорога. Резкие, похожие на пистолетных выстрелы хлопки бичей заставляли великанского червя ползти более-менее бойко.
Хотя лучший его товар только что прибыл своим ходом, Амах-де-Беллах не торопился являться на веранду. Он выждал почти полчаса, пока вожди помельче и лесные торговцы, каждый со своими рабами, местным товаром и суматохой, пройдут в ворота. Они составляли немалую часть каравана.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Лорд Пальмур, аристократ-востоковед и по совместительству агент британской разведки, становится первым европейцем, проникшим в таинственный Кафиристан — горную страну, созданную потомками древних бактриан. В небольшом и не переиздававшемся с 1928 г. романе советского писателя и дипломата Н. Равича экзотика, эротика и фантастический вымысел сочетаются с «Большой игрой» в Центральной Азии и описаниями войны в Бухаре.
Истории жизни самых интересных и ярких исторических личностей эпохи средневековья, рассказанные известным историком Наталией Басовской собраны в этой книге. Герои, злодеи, роковые женщины, владыки полумира и бунтари любили, ненавидели, боролись, проигрывали и побеждали много лет назад, но их судьбы волнуют нас до сих пор. Все их тайны приоткрывает перед читателем знаменитый историк. Что связывало Ричарда Львиное сердце и короля Франции? Кто был более жесток, чем герцог Альба? Кого на самом деле любила Жанна д’Арк? Все ответы в этой книге.
С началом революции неисправимый авантюрист Максим Артурович Пятницкий, полковник Пьят, попадает в весьма непростое положение. Чудом избежав позорной смерти и не представляя, что ждет его в будущем, он оказывается на борту перегруженного беженцами британского судна «Рио-Круз», направляющегося в Константинополь. Рассчитывая найти применение своим талантам изобретателя, Пьят планирует совершить путешествие по Европе, а затем осесть в Лондоне. Однако судьба распоряжается иначе, и настоящий водоворот событий захватывает его в Америке, где он становится героем многочисленных скандалов.
По страницам популярного цикла исторических романов Переса-Реверте шагает со шпагой в руке бесстрашный воин армии испанского короля, а в свободное от сражений время дуэлянт, авантюрист, благородный разбойник и наемный убийца, человек чести Диего Алатристе, которого за его неимоверную храбрость называют капитаном. В романах, продолжающих цикл, он все так же ходит по острию клинка и попадает в опасные ситуации, из которых человек ординарный вряд ли выйдет живым, – встает на пути злодея, задумавшего преступление века, едва не делается жертвой любви к великой актрисе, бороздит просторы Средиземного моря, сражаясь с турками и пиратами, а в Венеции должен совершить непростую миссию в привычной для себя роли наемного убийцы. Автор прославленных интеллектуальных детективов «Фламандская доска», «Клуб Дюма», «Кожа для барабана» в цикле о капитане Алатристе смело ведет игру на поле, где оставили яркий след такие знаменитые мастера авантюрно-исторических романов, как Александр Дюма, Рафаэль Сабатини, Эмилио Сальгари, и нисколько не уступает им.
В книгу литератора, этнографа, фольклориста и историка С. В. Фарфоровского, расстрелянного в 1938 г. «доблестными чекистами», вошли две повести о первобытных людях — «Ладожские охотники» и «Ледниковый человек». В издание также включен цикл «Из дневника этнографа» («В степи», «Чеченские этюды», «Фольклор калмыков»), некоторые собранные Фарфоровским кавказские легенды и очерки «Шахсей-вахсей» и «Таинственные секты».
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.