Антология средневековой мысли. Том 2 - [45]

— Богом — в акте интеллектуального видения (videre intellecta), в котором вера и разум совпадают. Это весьма существенный момент для учения Бонавентуры, подчеркивает Э. Жильсон, поскольку метафизика мистики была бы невозможна, если не признать законности акта познания, в котором совпадают несоединимые свет веры и свет разума[145]. Всякое богословие для Бонавентуры — результат деятельности благодати, а философия, сотрудничая с верой, может быть промежуточным этапом в долгом пути, которым душа идет к Богу.

Человек, идущий к Богу, движется и к совершенной мудрости и на этом пути проходит как бы три ступени: первая ступень — воспринимаемый чувствами мир, то есть природа, являющаяся следом Бога; вторая ступень — душа человека, сотворенная по образу Бога; и третья — возвышение над всем телесным и душевным, духовное созерцание, мистическая радость познания Бога и служения Ему. Но каждый из этих трех этапов удваивается: «... ведь можно рассматривать Бога и как альфу, и как омегу, то есть возможно видеть Бога... как через духовное зеркало, так и в духовном зеркале»[146]. Воздвигается лестница из шести ступеней, имеющая мистическое соответствие шести дням творения, шести ступеням трона Соломона и шести крыльям серафимов. Следуя за Августином Бонавентура объясняет наличие необходимых истин в человеческой мысли прямым и непосредственным воздействием божественного света (предвечных начал) на наш разум. На вопрос «Как может человеческий разум достичь абсолютно достоверного разумения?» Бонавентура отвечает так: «Достоверное познание имеет место лишь при неизменности со стороны познаваемого и непогрешимости со стороны познающего»[147]. Свет этот, будучи неизменным и интеллигибельным, озаряет человеческий разум в познании предметов. Свет этот невидимый, ибо он — Сам Бог, созерцание которого нам недоступно из нашего тварного мира; он воздействует на человеческий разум непосредственным касанием, благодаря этому мы видим не только то, что есть, но и что должно быть; и разум наш оказывается, таким образом, способным к суждению. Все истинное познание духовной сферы разум человека получает при содействии присутствующего в нас луча Божественного света, конечно же ослабленного, ибо предвечные начала не даны нам непосредственно, так как они существуют в Боге, а только в виде их смутного отражения — того, что может увидеть тварь своим тварным разумом. В этом мире мы имеем достоверное и ясное знание лишь о принципах тварного мира, поскольку Бог впечатлел их в наш разум. Но это ясное и достоверное знание неполно: «Если бы было сказано, что в этой жизни ничто не может быть познано полностью, это не было бы неверным»[148]. Узреть и постичь истины нашего спасения можно через свет Священного Писания, который «называется также высшим, ибо ведет нас вверх к обнаружению высших реальностей, которые превосходят наш разум, а через Откровение нисходит от „Отца светов"»[149]. Бога узреть может лишь душа, преображенная особой благодатью и получившая дар экстатического созерцания. Благодать же есть богоподобие, обретаемое и душой и ее способностями. Но это уже выходит за пределы философии и, как говорит сам Бонавентура, перо и бумага мало помогут там, где действуют лишь благодать и Дух Святой.

Представленный ниже трактат Бонавентуры «О возвращении наук к теологии» (De reductione artium ad theologiam in) является образцом метафизики христианской мистики, где мысль, оставаясь по форме философичной, несет в себе высокий дух богословия.

Л. В. Бурлака

О возвращении наук к теологии [150]

1. «Всякое деяние доброе и всякий дар совершенный нисходят свыше, от Отца светов», — пишет Апостол Иаков в первой главе своего послания (Иак. I, 17). В этом послании Апостол касается происхождения всякого озарения. Он склонен считать, что первичный свет — источник, из которого свободно истекает множество светов. Поскольку же всякое озарение нашего познания является внутренним, то будет разумным ввести следующее различение: свет внешний, то есть свет технических умений, низший свет, то есть свет чувственного познания, внутренний свет, то есть свет философского познания, и высший свет, то есть свет благодати и Священного Писания. Первый свет озаряет формы рукотворные, второй — природные формы, третий — интеллектуальные истины, четвертый и последний — истины спасения.

2. Итак, первый свет, который озаряет рукотворные формы, внешние человеку и придуманные им для преодоления недостатков собственного тела, называется светом технических умений, служащих человеку, он по достоинству своему ниже философского познания, которое также будет правильно назвать внешним. Умения эти реализуются в семи свободных искусствах, перечисленных Гуго в его «Дидаскалионе»[151]. Это ткачество, оружейное дело, земледелие, охота, навигация, медицина, театральное искусство. Обратим внимание на полноту классификации. Каждое техническое умение служит или облегчению, или удобству, направлено оно либо на избавление от печалей и нужды, либо на пользу и услаждение. По словам Горация:

Или стремится поэт к услажденью, или же к пользе,