Антология средневековой мысли. Том 2 - [31]

Глава XXIII

Далее я перешел к части второй, в которой показываю, что существует только одна совершенная мудрость, данная одним Богом одному человеческому роду с одной целью, а именно ради жизни вечной. Эта наука целиком содержится в Священном Писании, но должна разъясняться посредством канонического права и философии. И в самом деле, все то, что противоречит или чуждо мудрости Божьей, является пустым и ошибочным и не может иметь значения для рода человеческого. И это я показываю благодаря особенностям канонического права и различными способами — посредством философии; а право гражданское я описываю как [входящее] в философию, поскольку, без сомнения, оно есть ее часть. Действительно, гражданское право содержится во второй части моральной философии, как отмечено выше[102] и как явствует из Opus Maius.

И здесь обнаруживается много достойного внимания. Именно там с помощью [изречений] святых объясняется, что вся философия тесно связана с божественным законом и в нем обретается. И приведено прекрасное размышление о данном предмете Августина, и Иеронима, и Беды. Далее это же показано на основании того, что вся философская мудрость богооткровенна и [Им] дана философам, и Сам [Бог] иллюминирует человеческие души во всякой мудрости; и на основании того, что то, что иллюминирует наши умы (mentes), ныне называется теологами действующим интеллектом (intellectus agens), что является выражением Философа из третьей книги «О душе»[103], где он проводит различие между двумя интеллектами, а именно интеллектом действующим и интеллектом возможным (intellectus possibilis). И, исходя из моего положения о том, что всякое философское озарение (illustratio) от Бога, я показываю, что этот действующий интеллект есть в первую очередь Бог, а во вторую — ангелы, которые иллюминируют нас. Действительно, Бог по отношению к душе есть все равно что солнце по отношению к телесному взору, а ангелы — все равно что звезды. И я показываю это здесь, не только руководствуясь своим замыслом, но для того, чтобы разрушить одно величайшее заблуждение, каковое имеет место и в теологии, и в философии. В самом деле, все новые (moderni)[104] утверждают, что интеллект, действующий в наших душах, и нас иллюминирующий, есть часть души, так что в душе есть две части, а именно действующая и возможная; и возможным интеллектом называется тот, который есть в возможности к знанию, но не обладает им в себе. Но когда он получает формы (species) вещей и действующий [интеллект] наполняет (influere) и иллюминирует его, тогда в нем рождается знание. И это истинно. Но ложно то, что действующий [интеллект] есть часть души. Ведь это совершенно невозможно, как я и показываю там, опираясь на подходящие авторитетные мнения и аргументы. И все древние мудрецы и те, которые остались еще в наше время, утверждали, что [действующим интеллектом] является Бог. И я дважды слышал, как в связи с этим высокочтимый настоятель Парижской церкви, господин Гильом Овернский[105], при стечении [всего] университета, опровергал их[106] [учение], спорил с ними и доказал посредством некоторых аргументов, каковые я привожу [в Opus Maius], что все они ошибались. А господин епископ Линкольна Роберт и брат Адам из Марча, первостепенные клирики в мире и совершенные в мудрости Божественной и человеческой, подтверждали это же самое. Оттого, когда по искушению или в насмешку некоторые самонадеянные минориты[107] допытывались у брата Адама, что есть интеллект действующий, он отвечал им: «Ворон Илии»[108], желая этим сказать, что — Бог или ангел. Но не хотел разъяснять, когда они спрашивали по искушению, а не по мудрости.

Но поскольку я не разрешил там[109], отчего происходит эта ошибка, то, чтобы не держать в недоумении душу Вашей Милости[110], говорю, что это заблуждение происходит от неправильного перевода текста Аристотеля. Но не таков этот неправильный [перевод], чтобы хороший и добросовестный толкователь не мог бы разъяснить его в должной мере и обосновать [свою точку зрения] с помощью его (то есть Аристотеля. — А. А.) текста (там же или где-либо в другом месте). Итак, Аристотель желает показать, что для действия (effectum) знания и интеллекта необходимы две [вещи], а именно действующее, которое является иллюминирующим, и материя, претерпевающая и принимающая иллюминацию, и доказывает это через подобие во всем. Ведь в любом действии и деятельности (operatio) необходимы две вещи: действующее и материя, принимающая действие действующего. И это касается не только естественного, но и рукотворного: например, мастер по отношению к материи, над которой он трудится, или, в качестве естественного примера, свет по отношению к видимому и к наблюдаемым цветам. И поскольку так обстоит во всем, то же будет и в отношении души, и в действии мышления (intelligendi). Отсюда следует, что человеческая душа рождена для принятия иллюминаций от действующего, и что нечто действующее переходит (concedere) в душу, иллюминируя ее посредством некоего духовного света, как свет солнца — видимое. И это имел в виду Аристотель в первой части и в первой главе [книги «О душе»]. Но там переведено так: «Но поскольку во всякой природе есть нечто, что действует, и нечто, что претерпевает, так же будет и в отношении души»