Антология средневековой мысли. Том 1 - [171]

Но, пожалуй, можно сказать, что «белое» также обозначает субстанцию благодаря именованию (nominatio), а «человек» и «животное» определяют качество относительно [этой] субстанции. Тогда и «человек» может полагаться в предикаменте качества, и «белое» — в предикаменте субстанции. Но можно сказать, что, когда одному и тому же слову случается означать вещь относительно разных предикаментов, то его нужно полагать по основному значению в предикаменте; например, «белое», которое главным образом обозначает белизну, по этому [значению] главным образом опознавалось и повсюду сохраняет его; об этом [значении] можно сказать, что оно является предикатом. Однако, если мы обращаемся к основному значению ради импозиции, то под один предикамент может быть подведено (supponi) всё в соответствии со значением понятия, которое является основным. Поэтому Присциан желает, чтобы имена прилагались главным образом посредством качества[426]. Но говорят, что слова подводятся под предикамент в соответствии со значением, которое они выражают. Отсюда «человек» подводится только под субстанцию, «белое» же — под качество, и, таким образом, говорят, что сказуемое в предикаменте субстанции или качества есть ничто иное, как найденное на основании значения субстанции, или качества, или количества, которое оно выражает, так как они взяты (sumpta sint[427]) в предикаменте. Ведь хотя Порфирий в качестве предикамента перечисляет только роды или виды, однако он не говорит, что только они — [предикаменты]. Если кто говорит, что [выражение] «быть в предикаменте» ничто иное, как [выражение] «род или вид есть нечто (res)[428] только как именование (nominantia) некоего предикамента», то известно, что заимствованное (sumpta) из предикаментов исключается. Так как они не высказываются относительно «что», то они не являются ни родами, ни видами. «Что», следовательно, в силу его «бытия в предикаменте», как принимают и те, и другие, нужно познать прежде, чем определять, подобает ли всем простым речевым выражениям быть в предикаментах, или нет. Но и не приводит к большой пользе это определять. Достаточно только знать то, что сказал Аристотель: «Каждое обозначает или субстанцию, или количество и т. д.»[429].

Существовал также разнобой [в представлениях] об авторстве «Предикаментов», то есть принадлежал ли этот труд Аристотелю или кому другому. Боэций же разъяснил, что он принадлежит Аристотелю по трем основаниям: так как он сам в других своих произведениях не противоречит тому, о чем говорилось в этом труде; так как в противном случае он издал бы труд несовершенный и с пробелами, если бы при написании пренебрег трактатом о доказательствах, или о посылках, или о простых речевых выражениях, хотя существует и другая книга Аристотеля, обсуждающая то же самое, содержащая почти то же самое, ибо, направленная на другое, она стилистически однородна. Архит также составил две книги, которые он озаглавил как «Категории», в первой из них он наставлял в тех же десяти предикаментах. Оттого потомки заподозрили, что Аристотель не был изобретателем этого деления, потому-де что то же самое написал и муж-пифагореец — этой мысли неколебимо придерживается философ Ямвлих. С ним не согласен Темистий и не признает, что тем [изобретателем] был Архит, пифагореец из Тарента, который недолго жил при Платоне, но некий Архит-перипатетик, который древностью имени придал авторитет новому труду[430].

Я же полагаю, что такое различие предикаментов скорее рассматривается на основании значения сказуемых слов, чем на основании природы вещей. Ведь если внимательно рассматривать природы вещей, то никаким доводом не обнаружить, почему он не поместил большее или меньшее количество предикаментов. Реально же в соответствии со значением имен был обнаружен только такой довод: он рассматривал десять имен, с помощью которых начал сигнификацию всех других имен — как родовых, так и видовых, и потому он поместил сверх прочего то содержание вещей, которое по природе является как бы первым и достойным, так как оно более общее, чем прочее.

Способ же толкования, который касается предикаментов, такого рода, что он тотчас приводит в порядок и обсуждает предикаменты, создав перечень простых речевых выражений на основании природы десяти предикаментов, а именно потому, что эти обозначают субстанцию, те — количество, третьи — другое. И хотя внимание направлено на предикаменты, речь о них идет не сразу, но он предваряет их толкованию нечто необходимое: те положения, с помощью которых можно было бы облегчить учение для последователей, так и мы представим описание двусмысленного (aequivocus), однозначного (univocus)[431], отыменного (denominativus) и нечто другое (обоснование всему этому мы дадим в своем месте), и они некоторым образом касаются [ниже]следующего толкования. Теперь же вначале о двусмысленном и однозначном.

О двуосмысленном

Итак, потому [вначале], что один из последователей[432] там, где речь идет о вторых субстанциях, а также об отличительных и случайных признаках, обнаружит разницу между тем, что говорится о субъекте, и тем, что находится в субъекте