Антология средневековой мысли. Том 1 - [149]

О Троице [329]

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Глава XXV. О том, что божественной природе Лиц свойственно иметь множественность при единстве субстанции и именно этим она отличается от других

Божественной природе Лиц свойственно иметь множественность при единстве субстанции. Напротив же, человеческой природе свойственно иметь множественность субстанций при единстве личности. Ведь то, что человеческая личность обнаруживается иногда в простоте субстанции, открывается не по условию самой природы, но по извращенности самого условия. Отсюда легко провести исследование о божественном и человеческом свойстве: каким образом, как кажется, одно противопоставлено другому. Следовательно, так как свойства как бы оглядываются друг на друга как находящиеся одно против другого и как бы взаимоответствуют друг другу, ангельское свойство занимает некое промежуточное положение и по некоему подобию вследствие этого соединяется с обоими; имея общее с божественным [свойством], оно никогда не имеет множественности субстанций при единстве личности; имея общее с человеческим [свойством], оно никогда не имеет множественности личностей при единстве субстанции. И вот так ангельское свойство соединяет с помощью некоего соразмерного принципа различия противоположностей, благодаря своему промежуточному положению, и слагает в единую гармонию диссонанс чередующихся ответствований. Однако, говоря это, я знаю, что некоторые думают об ангелах иначе. Ведь есть и до сего дня такие, кто полагает, что у ангелов есть тела. Но если бы они настойчивее исследовали, тщательнее изыскивали бы истину, то они, как мы полагаем, быстрее бы ее нашли. Кто, достаточно мыслящий, осмелится отрицать, что свойство разумной природы настолько точнее и более подобающе, насколько ближе подходит оно к подобию несложной и в высшей степени простой природы? Кто же стал бы отрицать, что творение нетелесное и чуждое всякому тяготению к телесной конкретности более приближается к божественной простоте по подобию [Ему] своего свойства? Что оно [с Ним] более тесно связано, чем та природа, которая слагается из телесной и нетелесной субстанций и присоединяется к единственности одной личности из двух сущностей? Вне сомнения, наилучшим является тот род творения, который состоит в единственной и простой чистоте духовной природы. Следовательно, чем является в человеческой деятельности изображения человеческого тела без головы, тем, кажется, в божественной деятельности является творение мира без наилучшего рода сотворенного. К этому подходит приведенное выше рассуждение об ангельском свойстве.

Какой же, скажи на милость, порядок кажется тебе более подобающим, какой более подходящим к расположению разумнейшего, если в этой троичности природ, а именно: божественной, ангельской и человеческой, свойства двух, полностью противопоставленных в силу противоположности третьей, причем ни одна не занимает промежуточного положения, или же, если можно сказать, что третья занимает промежуточное положение между двумя крайними, а некое подобие соединяется попеременно? [Какой же порядок] слагает в единую гармонию указанную противоположность? Но если этот пример нашего доказательства до сих пор у кого-нибудь случайно может вызвать недоверие, пусть обратит внимание на то, в чем его должно убедить евангельское свидетельство. Разве не известно из Евангелия, что Господь изгнал из одного человека легион демонов? Содержит же один легион шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть. Если столько было изгнано из одного человека, то сколько же их было в нем до изгнания? Если демоны обладают телами, то где, спрашиваю я, они в нем поместились? В душе или в теле? Известно же, что всякое тело имеет длину, ширину, высоту, то есть имеет определенные размеры в пространстве и, тем самым, не может существовать без пространственной вместимости, которой совершенно не имеет дух.

Следовательно, они были не в духе, но в теле. Но каким же образом и в какой части человека могло поместиться столько тел? Ты, однако, скажешь, пожалуй, что ангельские души как добрые, так и злые, имеют тонкие тела. Но сколь бы тонки ни были два тела, в особенности, одного и того же объема, они не могут занимать одно и то же место. Какого же малого размера, ты полагаешь, скажи на милость, ангельское тело, если веришь, что одна только кожа человека, обтягивающая его тело, может вместить столько ангельских тел? Но об этом мы сказали в виде исключения, мы и так далеко отклонились от нашей темы. Я же полагаю, что для благочестивой и простой души (animus) должно и может быть достаточно того, что сказано по затронутому вопросу, и, как кажется, ничто здесь не противоречит разуму, так что мы должны благоговейно почитать единого Бога в Троице и Троицу в единстве.

КНИГА ПЯТАЯ

Глава XVI. О полноте истинной любви, и полнота эта по отношению к любви рассматривается на основании различия свойств

То, что выше было сказано о необходимости отвести предположение о четырех свойствах божественной природы, мы можем подтвердить еще более глубоким и очевидным рассуждением. Ведь если мы рассмотрим полноту истинной любви (amor) и обратим серьезное внимание на отличие того, что относится к такому рассмотрению свойств, мы, пожалуй, быстрее найдем то, что ищем. Полнота же истинной любви (dilectio) состоит в одной только любви, наивысшей и всеобъемлюще совершенной. Но одна только та любовь называется по праву наивысшей, которая столь велика, что больше быть не может, и такова, что лучше быть не может. А отсюда можно понять, что полнотой истинной любви не может обладать какое-либо лицо, которое не есть Бог. Впрочем, если бы кроме Бога кто-нибудь обладал большой полнотой истинной любви, то, по крайней мере, в любви и, тем самым, в благости могла бы быть равной Богу та личность, которая не была бы Богом. Но кто сказал бы это или заранее искусно рассудил бы? Известно же, что истинная любовь может быть или только бескорыстной, или только должная, или смешанной из той и другой; она же по одной причине — должная, по другой — бескорыстная. Бескорыстная любовь бывает, когда кто-нибудь испытывает благодарность к тому, от кого не получает никакой услуги. Любовь должная бывает, когда кто-нибудь отплачивает одной лишь любовью тому, от кого получает даром. Любовь же смешанная из того и другого — это такая, при которой кто-то, любя, и безвозмездно получает, и безвозмездно уплачивает. Полнота же любви бескорыстной, полнота любви должной, как и полнота [любви] совершенной, никоим образом не может принадлежать лицу, которое не Бог. Но так как это в достаточной степени явствует из вышеизложенного, то нет нужды в дальнейших пояснениях.