Антология современной швейцарской драматургии - [2]
И снова, далеко не в первый раз в этом сезоне, команда хозяев вынуждена отыгрываться уже на начальном этапе матча.
Хригель и Миша смотрят в сторону бровки поля, где стоит их тренер.
ХРИГЕЛЬ. И чо же делает Винфрид? Чешет репу, потом чешет жопу.
МИША. Ему надо как-то реагировать.
ЛОРЕНЦ (подражая комментатору). Итак, уважаемые любители футбола, позвольте констатировать следующее: одного быстро разыгранного углового достаточно, чтобы повергнуть в панику оборону команды хозяев.
ХРИГЕЛЬ. Обычно Мозер в защите стоит, как скала, рассекающая волны.
ЛОРЕНЦ. Как чо?
ХРИГЕЛЬ. Мозер обычно никого не пропускает.
ЛОРЕНЦ. Да он просто слишком далеко отпустил своего игрока. Ты чо, не видел? Тут его метр восемьстдевять не поможет.
ЛОРЕНЦ (снова осматривается; Мише). И твоя старуха тоже опять здесь.
Миша не реагирует.
В смысле, твоя мать, конечно.
МИША. Видел уже.
ЛОРЕНЦ. Смари, вон она те машет.
МИША. Да она все время машет.
ХРИГЕЛЬ. Она все время ему машет, если до тя еще не дошло.
Лоренц встает.
ХРИГЕЛЬ. Пошел?
МИША. Уже уходишь?
ЛОРЕНЦ (Мише). За пивом. (Хригелю.) Те принести?
ХРИГЕЛЬ. Ага, телятинки.
Лоренц смеется и уходит.
(Смотрит вслед Лоренцу.) Вот нахрена он сюда каждую субботу таскается, пялится, хрень всякую несет и сваливает?
МИША. Видать, ему по приколу.
ХРИГЕЛЬ. Он же приходит тока потому, што знает, што мы по-любому опять тут.
МИША. Да не, не думаю.
ХРИГЕЛЬ. Да чо не.
ХРИГЕЛЬ. А чо Жанин?
МИША. А чо Жанин?
ХРИГЕЛЬ. Ну, ты грил же чо-то.
МИША. Не знаю.
ХРИГЕЛЬ. Не знаешь?
МИША. Смари чо.
ХРИГЕЛЬ. Чо?
МИША. Смари! Ну!
ХРИГЕЛЬ (кричит). Рюгги! Мочи по воротам!
Хригель и Миша вскакивают.
ХРИГЕЛЬ. Нееееет!
МИША. Прям чуток не забил.
Хригель и Миша снова садятся.
ХРИГЕЛЬ. Такой надо было забивать.
МИША. Но клево он их сделал, те двое так и встали.
ХРИГЕЛЬ. Я б забил.
МИША. Да уж, Рюгзеггер кой-чо умеет, тут уж чо ни говори.
ХРИГЕЛЬ. Рюгзеггер-Крюкзеггер.
Хригель и Миша замечают, что тренер, все время стоявший у бровки, идет к скамейке.
МИША. Вишь, терь он реагирует.
ХРИГЕЛЬ. Да пора б уж. (Заранее снимает штаны, завязывает бутсы.)
Миша наблюдает за приготовлениями Хригеля.
(Заметив это.) Может, он тя еще выпустит попозже.
Хригель и Миша смотрят, как тренер садится рядом, не обращая на них внимания, потом опять встает и отходит от скамейки.
МИША (тихо). Может, он тя еще выпустит попозже.
ХРИГЕЛЬ (еще тише). Козел вонючий.
ХРИГЕЛЬ (кричит). Э-э, судья, штрафной!
МИША (вполголоса). Уй-йо!
ХРИГЕЛЬ (кричит). Судья, нарушение!
МИША. Ну и костолом.
ХРИГЕЛЬ (кричит). Гони с поля отморозка!
МИША. Да он наверно не спецом так.
ХРИГЕЛЬ. Ты видел, как он его срубил?!
МИША. Ну судья свистнул же.
ХРИГЕЛЬ. Да он в него ваще сзади въехал!
МИША. Он свистнул, Хригель.
ХРИГЕЛЬ. Ну и прально.
Короткая пауза.
Так, во. Терь смари. Ща че-то буит.
МИША. Расстояние до ворот прям для Мозера, да?
ХРИГЕЛЬ. Мозер ща вколотит под перекладину, смари.
МИША. Н-да. Вколотить он может, Мозер-то.
ХРИГЕЛЬ (кричит). Э, Рюгги! Дай Мозеру пробить! (Мише.) Этот Рюгги, блин, везде ему надо свою ногу засунуть.
МИША. Рюгги по ходу сам пробить хочет.
ХРИГЕЛЬ (кричит). Оставь Мозеру, Рюгги!
МИША. Смари-смари, ща сам пробьет.
ХРИГЕЛЬ (кричит). Рюгги-Крюки!
Хригель и Миша вскакивают.
МИША. Гоооо / ооол!
ХРИГЕЛЬ. Йе-йе-йе! Йееееееее!
Хригель и Миша на секунду замирают, потом радостно обнимаются.
МИША (чуть задерживает Хригеля в объятиях). Чего?
ХРИГЕЛЬ. Мы это заслужили.
МИША. Конечно, мы это заслужили.
ХРИГЕЛЬ. Ведь мы же заслужили, правда?
МИША. Ну да, конечно, заслужили. (Садится.)
Хригель садится.
ХРИГЕЛЬ. Барбара приходит и по субботам.
МИША. Тока на домашние игры.
ХРИГЕЛЬ. Через раз по ходу.
ХРИГЕЛЬ. Но на домашние она реально частит. Эт ништяк, по-моему. Ну то есть жидковато, канеш, в смысле, што иногда хоть с децл народу приходит позырить, согласись? Ну и при чем эт я не тока про мамку твою, понимаешь, ну хоть кто-то еще, один-два, ходят, а не тока Пфойти со своим стариканом. Пфойти ваще можно даже пожалеть. Как его батя тут выпендривается. Он думает, што если он всей команде на сраную новую форму отстегивает, так можно тут скакать и орать, как обезьяна, блин. Чо, нет, штоль? Реально же. Он реально иногда кабута с пальмы тока слез. Вот я и грю, ништяк, што еще кто-ньть приходит, ну, мамка твоя, например, она хоть не бесится, как Пфойтин старикан, согласись, или вот Барбара опять же.
Короткая пауза.
Ты ваще слышь, чо я говорю-то?
МИША. Кто? Я штоль? Ясен пень.
ХРИГЕЛЬ. Чо такое?
МИША. Не, ничо.
ХРИГЕЛЬ. Да чо такое? Колись!
МИША. Да ссать хочу, так хочу ссать, што щас прям обоссусь тут.
ХРИГЕЛЬ. Ну иди поссы.
МИША. Если Винфрид развоняется, то как обычно. Разминка там и все такое.
ХРИГЕЛЬ. Давай, я сморю, шоб он не спалил.
МИША. Пасиб. (Убегает.)
ХРИГЕЛЬ (вдруг заметив, что Винфрид сел рядом с ним). Чо? А, Миша… Ну, он это… А где он ваще-то? Хм. Разминается, наверно. Ага. Не мог уже сидеть. Смарите, вон он идет.
Миша подходит; видит Винфрида; пугается; быстро присаживается на скамейку рядом с Хригелем. Короткая пауза.
МИША. Разминался? Я? (Посмотрев на Хригеля.) Ну да. Это никада не вредно, правда?
Короткая пауза.
В следующий раз вместе пойдем. Ага. Просто Хригель…
УДК 821.112.2ББК 84(4Шва) В42Книга издана при поддержке Швейцарского фонда культурыPRO HELVETIAВидмер У.Любовник моей матери: Роман / Урс Видмер; Пер. с нем. О. Асписовой. — М.: Текст, 2004. — 158 с.ISBN 5-7516-0406-7Впервые в России выходит книга Урса Видмера (р. 1938), которого критика называет преемником традиций Ф. Дюрренматта и М. Фриша и причисляет к самым ярким современным швейцарским авторам. Это история безоглядной и безответной любви женщины к знаменитому музыканту, рассказанная ее сыном с подчеркнутой отстраненностью, почти равнодушием, что делает трагедию еще пронзительней.Роман «Любовник моей матери» — это история немой всепоглощающей страсти, которую на протяжении всей жизни испытывает женщина к человеку, холодному до жестокости и равнодушному ко всему, кроме музыки.
Вслед за двумя автобиографическими романами «Любовник моей матери» и «Дневник моего отца» известный швейцарский писатель Урс Видмер сочинил новую книгу — «Жизнь гнома», в которой рассказывает о своем детстве. Главный герой — любимая игрушка автора, гном, который приносит удачу и охраняет своего маленького хозяина от всяческих бед.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На двенадцатый день рождения герой книги Карл получает в подарок книгу с чистыми страницами, куда он должен день за днем записывать историю своей жизни, которую после его смерти, согласно традиции, прочтет сын. Но случилось так, что книга пропала, и сын заново, во второй раз, пишет жизнеописание отца, человека незаурядного, страстного любителя книг. Его духовный мир неразрывно связан с творчеством Вийона, Стендаля, Дидро и других выдающихся французских литераторов прошлого, а в реальной жизни он — член группы художников-авангардистов, пламенных антифашистов.
Брат главного героя кончает с собой. Размышляя о причинах случившегося, оставшийся жить пытается понять этот выбор, характер и жизнь брата, пытаясь найти, среди прочего, разгадку тайны в его скаутском имени — Коала, что уводит повествование во времена колонизации Австралии, к истории отношений человека и зверя.
В антологии собраны разные по жанру драматические произведения как известных авторов, так и дебютантов комедии и сочинения в духе античных трагедий, вполне традиционные пьесы и авангардные эксперименты; все они уже выдержали испытание сценой. Среди этих пьес не найти двух схожих по стилю, а между тем их объединяет время создания: первое десятилетие XXI века. По нарисованной в них картине можно составить представление о том, что происходит в сегодняшней Польше, где со сменой строя многое очень изменилось — не только жизненный уклад, но, главное, и сами люди, их идеалы, нравы, отношения.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.