Антология современной британской драматургии - [64]
Как я их здесь оставлю?
>Он встает и берет еще выпить. Тихонько посвистывает. Она начинает еще больше волноваться, судорожно смотрит за зерном, смотрит за ним.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Прекрати! Прекрати это!
ГИЛЬБЕРТ. А?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Мужу все расскажу, мельник. Сказала, прекрати!.. Чего смеешься? ПРЕКРАТИ!!!
ГИЛЬБЕРТ. Да, другая жизнь у тех, кто в земле копается. Пыль в глазах твоих, крестьянка. Губы на ветру шлепают. Уши открыты. Землекопы набили их именем Гильберта Хорна. Что там гниет у тебя?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Нет там у меня ничего.
ГИЛЬБЕРТ. Нет? Ни колдовства моего? Ни смертных заклинаний? Ни редких трав? Ни порошка из костей, глаз животных и птиц? Ни жены моей и ребенка? Ни того, что я убил обоих? Ни того, что семья мне не нужна? Нет там ничего такого?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Злобное отродье.
>Начинает пятиться к двери.
ГИЛЬБЕРТ. Куда пошла, навозная голова?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Подальше от твоего колдовства, ублюдок.
ГИЛЬБЕРТ. Деревня это смерть. Ничто.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Глаз с тебя не спущу, парень. Головы не отверну. Убью, если тронешь.
>Он отворачивается и снова садится. Она почти за дверью.
ГИЛЬБЕРТ. Так ты замужем за Жеребчиком Вильямом?
>Она замирает.
С ним ты спишь. С деревенским пахарем. Жеребчиком Вильямом.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Нет. Нет.
ГИЛЬБЕРТ. Нет?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Оставь его в покое.
ГИЛЬБЕРТ. Его что, не так звать?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Его зовут Вильям.
Гильберт:. А я слышал Жеребец Вильям.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Не смей его так называть.
ГИЛЬБЕРТ. Вся деревня его так зовет.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Ты лжешь.
ГИЛЬБЕРТ. Я слышал. Жеребчик Вильям…
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Ты лжешь.
ГИЛЬБЕРТ. …и невеста Жеребчика.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Плюну в того, кто так скажет.
ГИЛЬБЕРТ. Слышал, что кличка-то из-за его любви к молодым кобылкам.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Нет…
ГИЛЬБЕРТ. Нет?… К одной кобылке? К особенной?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. …Зависть это.
ГИЛЬБЕРТ. Зависть? Давненько такого не слыхал. Это деревня тебе такое сказала?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Да.
ГИЛЬБЕРТ. И кому я завидую?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Нам завидуешь. Деревенским.
ГИЛЬБЕРТ. Завидую тебе и Жеребчику и другим, что живут в этом мертвом месте? Вашей прогнившей жизни? Чему же я завидую?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Я вижу, как ты смотришь. В глазах твоих — зло.
ГИЛЬБЕРТ. Покажи.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Что?
ГИЛЬБЕРТ. Зависть.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Не могу.
ГИЛЬБЕРТ. Почему?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Нет у меня этого. Тупила.
ГИЛЬБЕРТ. Так все говорят.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Кто?
ГИЛЬБЕРТ. Ты это уже заметила?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Что?
ГИЛЬБЕРТ. Лошади у него на первом месте.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Нет. Он меня любит. Больше всех.
ГИЛЬБЕРТ. Больше всех?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. И всегда так будет.
ГИЛЬБЕРТ. Тогда тебе такое не понравится.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Мне нравится любовь. Лучше, чем злоба.
ГИЛЬБЕРТ. Тебе нравится, что его кличут Жеребчик Вильям?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Сказала тебе, не называй его так.
ГИЛЬБЕРТ. Тебе не нравится Жеребчик Вильям?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Нет. Нет.
ГИЛЬБЕРТ. Вот об этом я и говорю.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. О чем?
ГИЛЬБЕРТ. Какая власть у тебя над языками других?
>Она уходит.
>Деревенский дом.
>Вильям входит и видит в доме МОЛОДУЮ ЖЕНЩИНУ.
ВИЛЬЯМ. Ты наши мешки там оставила, женщина?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Жернов мельника старый, еле вращается. Я стояла, мерзла, пока он там сидел.
ВИЛЬЯМ. Все мое зерно оставила с этим мельником…
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Зерно и завтра наше будет, Вильям.
ВИЛЬЯМ. А как мне ночью спать сегодня?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Вместе ляжем. А завтра возьмешь телегу и лошадь. Мука перемелется к тому времени. Вся.
ВИЛЬЯМ. Ты хочешь, чтоб я туда вернулся?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Я с кобылой останусь. Или в поле пойду.
ВИЛЬЯМ. Вернулся и увидел, как он смеется над нами.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Нет. Он знает тебя. Знает, что ты сделаешь.
ВИЛЬЯМ. Нет? Не смеется? Мельник, что ни черта не делает. Сидит там с нашими пятью мешками. Мельник, что ни разу в поле не ходил, плуга не толкал. Руки свои запускает в зерно, что мы вырастили. Мы ж ему дали то, что он хочет. Мельнику, который земли боится. Не смеется, женщина? В дом к нему заходила?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Стояла, мерзла, пока он сидел.
ВИЛЬЯМ. Он нос свой оттуда не высовывает. Там только сидит и болтает.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. И болтает, и болтает…
ВИЛЬЯМ. И будет болтать со следующим, кто к нему придет. Про пахаря и его жену, которая убежала со страху.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Я не убежала.
ВИЛЬЯМ. Про жену, что зерно наше оставила. Так и вижу этого чертова мельника, как про нас болтает. Это не я должен вернуться туда, женщина. У тебя ж много ненависти было. Куда она подевалась? Только страх теперь. Где ненависть?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Была ненависть. Пока туда шла. Но это он. Рядом. Смотрел так.
ВИЛЬЯМ. Потому, что видел то, чего у него никогда не будет.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Что?
ВИЛЬЯМ. Хорошую, сильную жену. Знай это, женщина. И говорить мне этого не надо. Давно тебя приметил. Видел, как ты росла. Выбрал женой своей. Той, что работала бы, как я. Чтоб потела, как я. Чтоб слушала только то, что надо. Слушала жернов, а не мельника. Язык — все, что у него есть. Болтать целыми днями и ночами с самим собой. И больше ничего. Иди обратно. Иди. Как жена моя.
>Деревенский пейзаж.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Солнце греет ветер, что дует. Ветер гонит облака под небом. Черное облако несет дождь. Белое облако… Птица летит под белым облаком — на дерево. Дерево для дров. Птица для… Одна птица. Одна на счастье, две на несчастье, три на здравье, четыре на процветанье, пять на болезнь, а шесть на смерть. Мертвая птица, пирог испечен. Ветер гонит облака под солнцем. Белое облако для… Заяц бежит по полям. Заячий корм. Птица — дерево… теряет птицу. Птица улетела. Ветер гонит белое облако с солнца. Белое облако для… Белое облако для…
Герои «Калеки с острова Инишмаан» живут на маленьком заброшенном ирландском острове, где все друг друга знают, любят и ненавидят одновременно. Каждый проклинает свою долю, каждый мечтает уехать, но не каждый понимает, чем может обернуться воплощение мечты. Калеке Билли, самому умному и в то же время самому несчастному жителю острова, выпадает шанс изменить жизнь. Именно он, живущий на попечении двух странноватых тетушек и мечтающий узнать тайну своего рождения, отправится на Фабрику Грез вслед за голливудскими режиссёрами, затеявшими съемки фильма об ирландских рыбаках.
«Мартин Макдонах действительно один из великих драматургов нашего времени. Глубочайший, труднейший драматург Ничем не проще Островркого, Чехова, Олби, Беккета. Его «Человек-подушка» глубже, чем любые политические аллюзии. Там есть и мастерски закрученная интрига, и детективная линия – так что зрители следят просто за выяснением тайны. Но там есть еще и напряженная работа мысли. Пьеса об ответственности за слово, о том, что вымышленный мир способен быть сильнее реальности. О том, что в самом жутком мире, где все должно закончиться наихудшим образом, все-таки есть чудо – и оно побеждает неверие в чудо».Кирилл Серебренников.
В пьесе действие происходит не в мифопоэтической Ирландии, а в современной Америке. МакДонах предлагает дерзкую, ироничную, уморительно смешную и, действительно, чрезвычайно американскую историю. Здесь стреляют, угрожают взрывом, кидаются отрезанными руками и все потому, что 27 лет назад Кармайкл из Спокэна при загадочных и невероятных обстоятельствах потерял руку, которую на протяжении всех этих лет он маниакально пытается вернуть… Но комическая интрига усложняется еще и тем, что помощниками и противниками Безрукого в его бесконечном американском путешествии на короткий отрезок времени становятся афроамериканец, приторговывающий марихуаной, его белая подружка и шизофренический портье.
«Череп из Коннемары» — жесткая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию Мак-Донаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.Главное действующее лицо — Мик Дауд, линэнский могильщик, должен в компании с братьями Хэнлон извлечь из могилы тело своей жены, погибшей семь лет назад при таинственных обстоятельствах. Все жители городка подозревают самого Мика в убийстве.
![Тоскливый Запад [=Сиротливый Запад]](/storage/book-covers/34/3426227688eccb529c64bb2eb8e4b131391accf7.jpg)
«Сиротливый Запад» — жестокая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию МакДонаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.На сцене — парадоксальное, гипнотическое соединение корриды и шахматной партии. В фокусе внимания — два брата, бездонные пропасти их травмированных душ, их обиды и боль, их жажда и неспособность Полюбить и Понять. Почти гротесковая комедийность неожиданно срывается в эмоциональную и нравственную бездну.
Красивое и уродливое, честность и наглое вранье, любовь и беспричинная жестокость сосуществуют угрожающе рядом. И сил признаться в том, что видна только маленькая верхушка огромного человеческого айсберга, достает не всем. Ридли эти силы в себе находит да еще пытается с присущей ему откровенностью и циничностью донести это до других.Cosmopolitan«Крокодилия» — прозаический дебют одного из лучших британских драматургов, создателя культового фильма "Отражающая кожа" Филипа Ридли.Доминик Нил любит панка Билли Кроу, а Билли Кроу любит крокодилов.
Семейная сага: главный герой несчастлив в браке; за ним всюду следует его второе Я — Король. Король говорит то, что думает, а главный герой нерешителен. Сможет ли он править в королевстве собственной жизни?
В антологии собраны разные по жанру драматические произведения как известных авторов, так и дебютантов комедии и сочинения в духе античных трагедий, вполне традиционные пьесы и авангардные эксперименты; все они уже выдержали испытание сценой. Среди этих пьес не найти двух схожих по стилю, а между тем их объединяет время создания: первое десятилетие XXI века. По нарисованной в них картине можно составить представление о том, что происходит в сегодняшней Польше, где со сменой строя многое очень изменилось — не только жизненный уклад, но, главное, и сами люди, их идеалы, нравы, отношения.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.